Вопрос о том, был ли Тибет частью Поднебесной со средневековья, был ли он нелегитимно оккупирован в 1951 году, не раз обсуждался и вызывал горячие споры. Хочу привести две цитаты из книги Цендиной [2002], которые отчасти объясняют существо этой непонятной ситуации (лучше, конечно прочитать всю книгу, это, на мой взгляд, одно из разумных и непредвзятых обсуждений тибетской истории, кроме того, написанное замечательным языком).
«Средневековую политику Китая в отношении окружающих его соседей, которую унаследовала маньчжурская династия Цин, можно сравнить с чувствами мужчины, считающего нужную ему женщину своей, даже если на это нет никаких оснований, кроме того, что он так считает. Женщина может не обращать на это внимания, вступать с мужчиной в конфликты, пытаться доказать ему, что она свободна, но, в конце концов, бывает вынуждена сдаться, сраженная упорством и непоколебимой уверенностью мужчины. Мужчине же может быть достаточно того, что женщина формально принадлежит ему и изредка демонстрирует свою привязанность. Он забывает ее, не посещает, не делает подарков, даже разрешает общаться с другими и вспоминает о ней только в тех случаях, когда она ему становится нужна или когда он чувствует, что теряет ее.
Так и Китай. На протяжении тысячелетий он убеждал своих соседей в том, что он — их верховный владыка, а они — вассалы, и за это время, как мы видим, добился определенного успеха. Бывали случаи, когда „варвары“ и не догадывались о том, что они „принадлежат“ Китаю.
Но в установлении этих отношений и сами народы, окружавшие Китай, были небезгрешны. „Женщины Китая“ тоже были эгоистичны, корыстны и недальновидны. Они стремились использовать расположение своего покровителя с возможно большей выгодой для себя. Многие лидеры государств и племенных объединений, соседствовавших с Китаем, шли к китайскому императору с дарами, добивались титулов, искали расположения, наград. Китай был необходим соседям и экономически, и политически. Народы Центральной Азии часто не имели сильной и оформленной государственности, поэтому их племена, кланы, секты
искали китайского покровительства в борьбе со своими соперниками.
Так, секта гэлугпа, стремясь к доминированию в своей стране, вступила в союз сначала с монголами, а потом с маньчжурами. Эти силы нуждались друг в друге и находили друг друга. Характер их отношений был особый, и в понимании современного международного права определить его сложно. Императоры династий Юань и Цин не вмешивались во внутреннее устройство и политику своих „подопечных“, ограничиваясь внешними делами. Китай не богател за счет Тибета, не вывозил из него никаких сокровищ. Продукты из Тибета поступали в Китай в качестве товаров. А дань была актом чисто символическим. Вначале Китай не имел в Тибете армии, резидента. Но мало-помалу отношения перерастали в определенную форму зависимости. В первой половине XVIII в. в Лхасе появились маньчжурские резиденты — амбани, военный отряд. Сношения с Пекином шли только через амбаней. Маньчжурские власти стали участвовать в обнаружении и утверждении далай-лам.»
К этому я бы добавил: по просьбе самих тибетцев, а именно некоторой их фракции, не раз избиравшей помощь соседа для борьбы с политическими оппонентами.
«Китайская армия осенью 1950 г. напала на Чамдо — крупный административный центр в Кхаме. В это же время китайские войска вторглись в Тибет с запада, заняв северо-западное нагорье. Можно ли назвать то, что происходило в Чамдо и на западе Тибета, войной? Едва ли. Тибетская армия просто бежала. Бежала не очень быстро и не очень организованно, так как каждый солдат вел за собой небольшой обозец с женами, детьми, скарбом. 5 октября китайцы начали наступление. 16 октября лхасские шапэ, находившиеся в это время на пикнике, продолжая празднество, строго-настрого приказали тибетским войскам держаться до последнего. А уже 19 октября командующий армией в Кхаме, Нгабо, сдался.
Лхасу охватила паника. Первым делом был смещен Тактра [регент]. На престол правителя возвели Далай-ламу, которому едва исполнилось 16 лет. Затем тибетские лидеры обратились в ООН за помощью. Обращение было послано 7 ноября 1950 г. Ни Англия, ни Индия, ни США не поддержали обращение и отказались представить тибетский вопрос в OOH. Поднял его Сальвадор — государство, которое до сих пор имело мало касательства к Тибету ... именно он предложил вынести вопрос на обсуждение Генеральной Ассамблеи. И именно представители Англии и Индии блокировали такое обсуждение: надо изучить вопрос, надо разобраться в статусе Тибета, в общем, не надо торопиться, говорили они.
Глубоко разочарованные в своих западных друзьях и южном соседе, тибетцы пошли на переговоры с Китаем. Прежде, в декабре 1950 г. Далай-лама с правительством покинули Лхасу и обосновались в местечке Ятунг, расположенном недалеко от границы с Сиккимом. Они понимали: китайская сторона будет стремиться как можно быстрее взять Далай-ламу под свой контроль, что в Тибете практически означает установление власти над всей страной, и тогда переговоры будут носить совсем иной характер.
Неожиданно пришло известие от Нгабо о том, что он готов вступить в переговоры с Китаем от имени тибетского правительства. Тибетское правительство решило принять предложение Нгабо и послало ему двух помощников со своими инструкциями. Кроме того, ему было наказано установить телеграфную связь с Ятунгом и совещаться с правительством по любому вопросу. Когда Нгабо прочитал инструкции Кашага, предписывавшие не уступать Китаю ни по какому вопросу, он изумился, насколько далеко окружение Далай-ламы от понимания действительного положения дел. Нгабо предложил своим коллегам такой выход: он вступит в переговоры с китайской стороной с более реалистических позиций, отведет военный удар от Тибета, а если Кашаг посчитает достигнутые соглашения неприемлемыми, то пусть заявит, что не давал никаких полномочий Нгабо.
В апреле 1951 г. тибетская миссия прибыла в Пекин, и в результате переговоров 23 мая двумя сторонами было подписано так называемое соглашение из 17 пунктов. Оно предусматривало предоставление Тибету региональной автономии, свободы вероисповедания, сохранение существующей политической системы, но рассматривало его в качестве части Китая; имелись в виду также включение тибетской армии в китайскую, передача китай правительству всех внешнеполитических функций, установление китайской администрации — в общем, на цепе все это означало конец тибетской фактической независимости в полном смысле слова.
Тибетское правительство услышало о подписании соглашения по радио и испытало настоящий шок. У Далай-ламы и его правительства было два выхода — или признать соглашение и вернуться в Лхасу, или не признавать его, бежать из страны и бороться против китайского вторжения из-за рубежа. Решение было непростым. С одной стороны, США вдруг начали активно убеждать Далай-ламу не принимать соглашение, просить убежища на Цейлоне, в Таиланде или еще где-нибудь, обещая ему помощь в военном и политическом аспектах. С другой — в окружении Далай-ламы было очень много тех, кто разуверился в западной помощи и настаивал на возвращении в Лхасу, надеясь, что Тибет сможет сохранить старые порядки.
В Ятунге состоялось заседание Национальной ассамблеи, на котором эти две точки зрения столкнулись. Как всегда в трудных случаях, тибетцы решили положиться на мнение богов — провести гадание. В результате 17 августа 1952 г. Далай-лама вернулся в Лхасу. 28 сентября Национальная ассамблея одобрила соглашение из 17 пунктов. 24 октября Далай-лама послал телеграмму Мао Цзэдуну о принятии соглашения. 28 октября была получена ответная телефамма с одобрением и поздравлением.»
Как странно иногда бывает... Прислала письмо Наташа Лигостаева о строительстве ступ, в том числе и в Китае, там была ссылка на эту статью. Читаю и перебираю даты — 1952 год, лето. А мы ведь жили тогда в Китае — в Нанкине была наша миссия, там работал мой отец, мне было 6 лет... Тогда летом же была предпринята экспедиция — Нанкин — Пекин — Шанхай, и как ни удивительно, мне многое запомнилось. А переводчиком у папы был Миша-китаец. Через 50 лет я узнала его в авторе книги «По следам СС в Тибет». Мша-китаец оказался Михаилом Демиденко, советским журналистом, писателем. Что он делал в Китае как китаец — другая история... Но он рассказал мне незадолго перед смертью, как ездил с китайской армией в Тибет, общался с одним ламой, который ему рассказывал про «сомати»... такие воспоминания. Спасибо! Хорошая статья. Спокойная и передаёт дух того времени, а не ажиотаж восприятия из сегодня. Спасибо ещё раз. с уважением — Татьяна Сырченко