Миграции орлов в Непале и другая орнитология

В середине ноября хищные птицы из Восточной Сибири и Монголии пролетают через Непал по пути в Индию. Хозяин нашего домика, орнитолог, пригласил нас съездить в деревню на перевале, где он раньше жил и работал учителем. На две недели в году там собираются его друзья — специалисты по птицам из разных стран и наблюдают за миграцией. Мы собрали рюкзаки, навьючили велосипеды и уже через 3 часа вместо равнинной Покхары оказались на холме высотой почти две тысячи метров. Солнечный воздушный океан, постоянно меняющийся вид массива Аннапурны, холмы, мазанные глиной домики в деревне, животные, звезды и огромное количество птиц вокруг. 

***
На холме на месте старого форта стоит то ли индуистское, то ли буддийское святилище — комната за железной решеткой. Внутри живут два десятка голубей. Они ходят вокруг и клюют остатки печенья. Вдруг все голуби сбились под крышей святилища и затихли. «Ястреб-перепелятник!» — кричат орнитологи и хватаются за объективы. Эту птицу сфотографировать сложнее других: пролетает низко и быстро как молния. Голуби заметили его гораздо раньше нас и теперь целых полчаса будут сидеть тихо.

***
Степные орлы из Монголии и Восточной Сибири пересекают Тибет и Гималаи и затем летят на юго-запад, используя восходящие потоки воздуха над прогретыми солнцем отрогами Гималаев как бесплатный двигатель. Их большие, но слабые крылья не способны к машущему полету, поэтому, когда случается пасмурная погода, они должны пережидать ее на земле. Сегодня ясно, и они кругами поднимаются вдалеке, показываются над седловиной в двух сотнях метров внизу, а через несколько секунд черные точки приобретают детали в виде почти метровых крыльев и пролетают над нашим холмом. «Двое молодых и один взрослый» — записывает в тетрадку немец-орнитолог, один из группы, изучающей здесь их миграции. Орлы трехмесячного возраста ничуть не меньше взрослых. Их можно отличить по четкой белой кайме сзади крыльев.

***
Орлов долго нет, и Дебора — специалист из Америки — хочет сфотографировать голубей, стаей сидящих на скале. «Как бы их выманить? Их интересует только еда и секс,» — говорит ее коллега Роберт: «Не осталось ли крекеров? Нет?»

Роберт складывает руки около рта и издает низкий свист. Голуби срываются с места, окружают его и начинают заинтересованно ходить вокруг. «Что-то не так получилось,» — говорит орнитолог. Теперь они желают любви, и разогнать их сможет разве что ястреб-перепелятник.

***
Над холмом кружит индийский ушастый гриф. Еще недавно эти грифы были распространены по всей Индии. Сейчас же увидеть его — большая удача: эти грифы находятся на грани исчезновения в связи с использованием в ветеринарии диклофенака, который остается в трупах павшего скота и крайне токсичен для грифов. Голая длинная шея сидящего падальщика в полете изящно складывается. Как и все хищные птицы, ушастый гриф очень хорош в воздухе. Его голова и шея красного цвета не покрыты перьями. Английское его название — red-headed vulture.

***
«Red-headed Pasha», говорит Тоня. Орнитологи смеются. В этот раз я не взял ни кепки, ни солнцезащитного крема и за два дня с биноклем на холме мои голова и шея порядочно покраснели.

***
Холм очень высокий и обрывистый. Под обрывом гнездо пустельги. Маленький хищник то и дело вылетает и обследует деревни и поля. Пустельга весит всего 150-300 граммов, но лучшего летуна надо поискать! Она зависает над землей в потоке воздуха и смотрит за мышами и другими мелкими животными, резко ныряет за добычей и как стрела мчится в гнездо. Только успевай следить за ней биноклем. И желательно не пропустить орлов, которые снова приближаются.

***
«Два обыкновенных канюка и молодой степной орел», — говорит Роберт, когда я в свой бинокль вижу лишь три нечетких контура. Те, кто занимается орнитологией пару десятков лет, даже без бинокля по каким-то непонятным признакам распознают птиц удивительно точно. Под рукой два тяжеленных телеобъектива. Птицы приближаются и начинают кружить над гребнем. Как минимум четыре фотоаппарата нацелены на них одновременно. 

— Продаете фотографии потом? — спрашивает Тоня
— Нет, мы для себя снимаем, друзьям показать. Может быть, коллеги из Таиланда будут писать статью, и им пригодятся фотографии. Продать очень сложно. Чтобы серьезно этим заниматься, нужно было бы проститься с орнитологией.

***
— Путеводители для орнитологов никогда не окупаются. Этот народ готов жить в дешевых сараях, лишь бы рядом были птицы. Не то что на отель не позарятся, даже книгу, кроме справочника птиц, не станут покупать. Пять одинаковых томиков последнего издания «Птицы Непала» и горка телеобъективов и биноклей придает роскошь любой лачуге.

***
Вечер. Орнитологи спускаются на сельхозстанцию, где они живут. Мы остаемся в домике на обрывистом гребне. Весь прохладный простор в нашем распоряжении. Хорошо бы парить здесь весь вечер и потом всю ночь до первого утреннего коршуна.

На ночь нам оставили два телескопа. «Слишком тяжело таскать их туда-сюда, да еще со штативами,» — говорит немец и показывает, как обращаться с современным телескопом Цейсса: «Это зум, это резкость, все просто». Я вспоминаю ГДР-овский телескоп-конструктор с пластиковыми линзами, собрав который в детстве, я смотрел на размазанный, весь в немыслимых аберрациях, месяц. После этого в студенчестве сложно было поверить, что немцы могут сделать что-нибудь лучше пятикилограммового советского «Максутова», похожего на черную противотанковую мину с тонкой ручкой-окуляром. 

Розовеющий массив Аннапурны на закате выглядит очень красиво, а в чистейшие линзы, которых в ужасе сторонится даже последняя хроматика, видны все мелкие детали сложного крутого ледникового рельефа. Ледник, ледопад, стена, ледник, приклеенный к вертикальной стене каким-то «супер-моментом», карниз (хорошее место для палатки), еще одна стена. Чуть в стороне — правильный треугольный, на вершине немного раздвоенный, как рыбий хвост, пик Мачапучаре по высоте равный Хан-Тенгри. На него до сих пор не поднялся ни один человек. После заката над хребтом загораются звезды, а снизу через дымку видны огни Покхары. 

Я навожу телескоп на Юпитер. Гурки отвлекаются от жареной куриной печени и оживленного разговора вокруг печки, чтобы всем по очереди посмотреть на небольшую белую горошину с двумя темными штрихами, которые созданы постоянными атмосферными течениями гигантской планеты. Замечательный оптический прибор! 

***
Днем в телескоп можно разглядеть множество птиц, парящих перед снежной стеной массива Аннапурны. Восходящие потоки там гораздо сильнее, и орлы в большинстве летят именно туда. Здесь же они собираются, когда вокруг вершины туман, или для того, чтобы найти еду. Тогда, обладая трехкилограммовым серебристным телеобъективом с красным ободком, их можно сфотографировать вблизи. Тех же, что вдалеке у снегов, можно только сосчитать, глядя в телескоп. Кажется, я им немного завидую.

***
На рассвете мы вдвоем пошли гулять в лес на хребет. Без дороги по крутым гималайским склонам, заросшим колючками, ходить было бы тяжко, но дороги в Непале есть почти везде. Даже старые тупиковые дороги, по которым сейчас никто не ходит, регулярно объедаются гуляющими буйволами до ровного зеленого газона. Колючие заросли имеют немного шансов в борьбе с рогатыми, только на крутых склонах — их царство, которое они делят с певчими птичками. Мы делаем утренние бутерброды. На седловину из зарослей выходит темная куница с белым фартуком спереди, оглядывается, прислушалась к чириканью из кустов и тоже направляется за своим завтраком. В ветвях деревьев куча мелких птичек. «Смотри, смотри, тихо, кто-то крупный шевелится в кустах» — говорю я Тоне. Звук ломающихся ветвей. На дорогу вылезает женщина с двумя гроздями бузины и одну из них предлагает нам. «Я иду в следующее село, приехала из Покхары, там у меня сын в школе учится». Ее деревня находится на перевале. Любая ровная площадка здесь выкопана людьми и укреплена каменной кладкой, даже волейбольное поле. Многие старые камни за много лет заросли мхом. 

***
На форт взбираются двое непальских юношей. Они фотографируются на фоне Аннапурны, затем заводят разговор с американцами: 
— Привет!
— Привет!
— Вы откуда?
— Из Штатов.
— Как дела?
— Хорошо.
— Как вам в Непале?..

Я уже знаю, чем закончится разговор: еще через пару-тройку реплик непальцы попросят денег, и хочу проверить свою догадку. 

— Дайте двадцатку?

Подозреваю, что американцы догадались об этом с самого начала, но, вероятно, их культура не позволяет просто игнорировать навязчивые разговоры, как это обычно принято у нас. Кажется, они разговаривают корректно и нейтрально абсолютно в любой ситуации. 

***
Стоит крупному хищнику спуститься и начать кружить, на него сразу нападают вороны. Кажется, что орлу или коршуну ничего не стоит разделаться в воздухе с черной надоедливой птицей, но на самом деле именно вороны здесь гоняют хищников. Летают они очень ловко, прямо как маленький самолет-истребитель, и пытаются ударить в полете. Конечно же ворона и орел разлетаются, не коснувшись ни единым пером, но для этого хищник должен маневрировать, складывать крылья, что ему явно не по душе. Он набирает высоту и улетает дальше. Попробовал бы он еще снизиться, вороны накинулись бы целой толпой. Грифов и стервятников вороны игнорируют, то ли как безопасных падальщиков, то ли опасаясь за себя.

***
«Ягнятик! Ягнятник!» — кричат снизу с перемычки. Огромная птица со светлым телом, округлым хвостом и черными крыльями, каждое из которых больше метра в длину, медленно приближается. Один круг, другой. Он ищет кости, причем побольше, чем куриные. Но здесь ничего нет, ему бы лучше посмотреть в «грифовом ресторане». Так по всему Непалу называются специальные места, куда выпускают старый или больной скот. Когда кто-то погибает, кормиться туда слетается множество стервятников и грифов. Орнитологи с камерами могут спрятаться в будке с амбразурой, выходящей на место пиршества. Когда останется лишь обглоданный скелет, прилетит ягнятник и будет разбивать кости, чтобы полакомиться костным мозгом. 

***
Так проходят три дня. Снежные грифы, черные коршуны, стервятники в небе. На дереве сидит канюк, и к нему мы потихоньку подбираемся. Кто с фотоаппаратом, а я с биноклем. Снизу через ветви деревьев мелькает пустельга. 

***

Мы условились не делать фотографий птиц, потому что с нашим объективами мы не имеем ни малейших шансов на успех. 

Предгорья Аннапурны на рассвете

Непальская женщина и финский орнитолог

Муж непальской женщины и камера финского орнитолога

Немецкий орнитолог

Сурья, хозяин нашего дома в Покхаре. По профессии он учитель математики, но уже больше десяти лет занимается изучением птиц.

На рассвете мы нашли неподвижного мотылька «Павлиний глаз» размером почти с ладонь. На солнце он постепенно согрелся и улетел в высокую траву. 

Дорога на Баглунг, начавшись в Покхаре, вскоре серпантином поднимается на хребет. Первая деревня, из которой хороший вид на озеро Фева, — Нагданда.

Перевал и дорога в куницын лес

Рассвет на орлином холме

Гора Мачапучаре («Рыбий хвост»)

Гора Аннапурна Южная

Мачапучаре и массив Аннапурны. Чтобы посмотреть панораму более детально, нажмите сюда.

Одна фотография степного орла в качестве исключения. Он вылупился этим летом и еще ни разу не пролетал здесь. Может быть, поэтому он так любпытно нас рассматривает?

Тоня забыла дома шляпу и заменила ее хитро повязанным флисовым свитером.

Многие азиаты считают горы обителями богов

Покхара с Сарангкота