Можно подняться, но нельзя спуститься: горный поход по Северной Осетии

Третий рассказ нашем горном походе по Северной Осетии в июне 2014. 

1. Цветы и грозы
2. По ледникам и по лугам с четвероногим спутником

4. Радуги и туманы

Знакомство с Жориком так и не состоялось. Мы оказались в незавидном положении: заброска по-прежнему лежала в Дзинаге, еда почти закончилась, подгузников оставалось ровно на два дня – а ближайший по пути магазин как назло был в 15 км, причём по прямой через горные вершины, а не по дороге. После Дунты мы планировали пересечь перевал Саварафцаг (н/к, 2500 м), спуститься в Ардонское ущелье, дойти до альплагеря «Цей» и отдохнуть там денёк-другой. 

Мы могли, конечно, как-то съездить в Дзинагу и забрать наши продукты. В этом случае пришлось бы искать машину до развилки дорог между Дзинагой и Дунтой, затем машину до Дзинаги и потом такие же машины в обратном направлении, что вряд ли заняло бы меньше дня в этой глуши.

Немногим быстрее было бы объехать крюком в пару сотен километров через равнину, тоже с пересадками, и сразу добраться до «Цея». «Может, всё-таки пойдём на Саварафцаг? Тут недалеко!» – Паша как обычно предлагал самое смелое решение.

Пока мы мялись у дороги, обдумывая ситуацию, нас пригласили на чай. «Фельдшерский пункт» оказался домом с огромной кухней-гостиной, в которой постепенно собирались местные жители. Кроме хозяев, приятной пожилой пары, пришёл Валера – высокий мужчина в шляпе, сразу взявший над нами шефство, и Алан, которому принадлежат виденные нами яки. Нас усадили за стол, предложили солёного осетинского сыра и буханку хлеба, достав ее из холодильника. Хозяйка засмущалась: «Хлеба свежего нет, редко привозят...»

Алан, Паша с Лёвой и хозяин дома

Пока мы пили чай, хозяева, расположившись на полу, занимались обработкой большой кучи черемши. Осетины добавляют это терпкое растение в супы, пироги, варят и едят просто так, например, смешав с кусками солёного сыра.

Лёва сначала скромно сидел рядом с Пашей на застеленной ковром скамейке, трепал большого кота, пытался кормить его хлебом, а сам сосредоточенно жевал черемшу (понравилась!). Потом нас повели смотреть на детёныша яка. Валера предложил Лёве его оседлать, но испугались оба детеныша: и животное, и наездник. Снова оказавшись в доме, Лёва освоился и стал по-хозяйски ползать туда-сюда, умиляя всех присутствующих.

По осетинскому обычаю, когда ребёнку исполняется год, ему предлагают несколько предметов. По тому, что он выберет, предсказывают, кем он будет, когда вырастет. Узнав, что у Лёвы скоро день рождения, перед ним разложили нож в ножнах, скалку, книгу и какое-то украшение и, когда он уверенно схватил нож, сообщили, что он будет джигитом.

В гостях было приятно, но нужно было решать, что делать. На Саварафцаг по нашим подсчётам мы могли бы подняться в тот же день, а на следующий – пройдя через городок Верхний Згид, уже спуститься к трассе в долине Ардона, откуда можно быстро доехать до Цея. «Верхний Згид! Там есть магазины!» – мечтательно протянули хозяева, видимо, считая, что их Дунта – более далекое от цивилизации село. Пока мы прикидывали, дойдём ли до Верхнего Згида с одной пачкой печенья и 200 граммами риса, нам принесли ещё одну буханку хлеба, толстый шмат домашнего сала, пучок черемши и полкило сахара. Дойдём!

Распрощавшись с бесконечно гостеприимными жителями Дунты, мы двинулись в сторону перевала Саварафцаг, и вместе с нами – собака, которая и не думала отставать. Сначала шли вдоль реки по хорошей колее. В районе каменной башни и моста (видно на снимке) повернули налево по одной из троп: они взбираются на гребень отрога и по нему можно подняться на перевал. На противоположном склоне долины виден серпантин разбитой старой дороги – можно было бы пойти по ней, но это дольше. В 1 км не доходя до перевала наша тропа слилась с дорогой, на которой мы даже разглядели фрагменты следов трактора.

Колея вдоль реки Даргомкомдон

На подъёме мы встретили место со странной формой рельефа. Узкий гребень разделяет два ручья: один журчит буквально в паре метров ниже гребня, другой, параллельный ему, — в паре сотен метров внизу! Чуть выше мы обошли зону отрыва большого оползня, который, видимо, серьёзно углубил одну из долин. Земля вниз по долине похожа на застывший густой кисель или сошедную снежную лавину. Обходим верхом крутые и почти не осыпавшиеся края трещин в грунте.  

Саварафцаг (он же Кионский) — один из известных перевалов впечатляющей Южно-юрской межгорной депрессии Кавказа (между Скалистым и Цейским хребтами). Через него проходит короткий путь между долинами рек Урух и Ардон, в советские времена здесь была автомобильная дорога. Из-за малой населённости этой дорогой пользуются редко, и она пришла в упадок. Насквозь по ней, видимо, сейчас не ездят.

Седловина перевала Саварафцаг пологая, заболоченная. Вокруг почти ничего не видно из-за облаков. Погода портилась, было очень ветрено, и мы не стали задерживаться. Дорога траверсировала склон почти без сброса высоты. В поисках места для ночлега мы несколько раз спускались к лужайкам, расположенным ниже по склону, но все они оказались либо заболоченными, либо неровными. Удобное место нашлось совсем у дороги – вряд ли машины ездят здесь чаще раза в неделю, и уж точно никто не соберётся сюда в ночь. Воду набрали из одного из ручьёв, которые сочились по всему склону.

Через перевал Саварафцаг ползёт облако

Дорога в сторону села Верхний Згид

Раскладывая в палатке вещи, обнаружили, что потеряли титановую кружку. Огорчённый Паша в мокрой ночи вернулся через перевал, спустившись к месту нашего предыдущего отдыха, но пропажу не нашёл.

Вид из нашего окошка

10 июня

Всю ночь шёл дождь, а в ста метрах выше – снег. Вылезать из палатки было неприятно, но проводить вторую ночь на перевале, да еще с минимальным набором продуктов не хотелось. Быстро собравшись, пошли вниз под белыми от снега обрывами Скалистого хребта и к полудню уже были в Верхнем Згиде. Стало проглядывать и солнце.

Скалистый хребет

Внизу Верхний Згид

Слухи о продовольственном раю в Згиде явно преувеличены. Сейчас там живет всего несколько семей, остальные дома пустуют, и магазинов, конечно, нет. Рядом с поселком – новая ферма, обнесённая колючей проволокой для охраны всех шести содержащихся в ней коров. Дважды в день (около 8 и в 19) в Верхний Згид должен заезжать автобус. Утром он появляется как часы, вечером – только если пассажиры заранее предупредили водителя. Нижний Згид тоже полузаброшен. Жилые дома с хозяйством остались лишь внизу у реки.

Полузаброшенный Верхний Згид

То же самое можно сказать и про Нижний Згид (слева)

Ни одного человека в Нижнем Згиде мы не увидели

Лёва очень радовался возможности отдохнуть от сидения в рюкзаке-переноске и размяться

Садон, как и Верхний, и Нижний Згид, – горняцкий поселок. В 19 веке в Российской Империи катастрофически не хватало месторождений свинца, который был нужен для военных целей. Экспедиции, отправленные в Осетию, привезли хорошие вести: «Хребет Кавказский изобилует металлами». Самым перспективным для промышленного освоения было признано Садонское месторождение, где к тому времени уже было налажено местное производство свинца. Добытую в Садоне руду перевозили в Згид (вверх по долине!, вероятно, туда, где было топливо), где её плавили в печи, извлекая свинец и серебро.

В конце 1840-х – начале 1850-х в Садоне появилась обогатительная фабрика, казарма для рабочих и солдат и – чтобы не повадно было – оборонительная башня и отдельный домик для смотрителя. Из Садона начали доставлять руду на только что построенный Алагирский серебросвинцовый завод. Первый слиток серебра весом 11 кг, по легенде, отправили в подарок Николаю I, а он приказал изготовить из него сосуды для Исаакиевского собора.

На первых порах производство было успешным, но вскоре начались трудности, связанные с недостатоком сырья, доступного к обработке по текущей технологии. В конце 19 века убыточными предприятиями заинтересовался лейтенант запаса Филькович. Он стал использовать цинковую обманку, которая считалась бесполезной. Он же скооперировался с бельгийской компанией, реконструировал предприятие и добился прибыльности. Успехи русско-бельгийского производства были настолько впечатляющими, что по Осетии прокатилась “рудная лихорадка”: любители быстрых денег бродили по горным склонам с лопатами и кирками в поисках новых месторождений. Пытались искать и золото, но не нашли.

Садонский рудник в 1886 году (Источник)

Видимо, в то же время (Источник)

В советское время Садон и его посёлок-спутник Галон были оживлёнными городками, но к Перестройке как и многие другие захирели. Ещё через два десятка лет начатое довершила стихия. Помните трагическую историю Сергея Бодрова-младшего? Он собирался снимать в Северной Осетии фильм, но вместе со съёмочной бригадой в 2002 году погиб под селем с ледника Колка. В том же году селевые потоки прошли и через узкое ущелье Садона, многое разрушив и повредив. Жителей расселили, но некоторые отказались уезжать или позже вернулись в родные места.

Сейчас бывший город Садон похож на декорации к фильму о привидениях. В заброшенных домах – потухшие окна с пыльными осколками стёкол, и вдруг – два-три окна с занавесками и живыми цветами. По разбитому «гастроному» ходит корова. У засыпанной бетонными обломками двери – детские игрушки, их маленький хозяин убежал домой обедать. Людей так мало, что их не видно вовсе. Хорошо сохранились советские лозунги, выполненные капитальным образом на стенах домов, — они лишь выцвели и запылились. Водопровод, судя по всему, уже не работает, воду набирают в колонке во дворе.

Кто не соблюдает правила безопасности, работать в шахте не может! И что-то про решения последнего брежневского XXVI съезда КПСС (1981)

Телефон-автомат и рабочая колонка (за моей спиной) не вяжутся с окружающей разрухой

Дом, по которому гуляет эхо

В самом низу узкого ущелья недавно стали добывать и перерабатывать камень. Машины грызут почти отвесные склоны, оставляя уродливые следы металлических зубов. Среди гор щебня и пыли стоит временная база горных разработок в китайском стиле. Грустно смотреть на изменившуюся долину: раньше здесь явно было гораздо красивее.

Пройдя через небольшой туннель, мы спустились к трассе. Неужели это бойкое шоссе с прекрасным асфальтом – бывшая Военно-осетинская дорога? Через пять минут мы уже ехали на попутке в Бурон, стараясь не выдать, как сильно расстроены тем, что пришлось оставить собаку, к которой уже успели привыкнуть. Она бежала за машиной, пока ей хватало сил... Из Бурона до альплагеря «Цей» мы добрались на ещё одной попутке.

В «Цее» мы первым делом убедились, что заброску, которую мы оставляли во Владикавказе, доставили в альплагерь. На этот раз без осечек! На душе потеплело. Потом договорились о комнате на два дня и побежали отскребать въевшуюся грязь с себя и ребёнка под горячим душем. Выстиранные под краном вещи развесили по всей комнате: и на жаркой батарее, и на дверцах шкафа, и на стенках кровати, и даже на стуле.

11 июня

Проснулись мы под детские крики. Двое мальчишек носились по двору, уворачиваясь от мамы, которая пыталась нацепить на них шапки. Мама, в прошлом походница, привезла их из Владикавказа на несколько дней: «Скучаю по горам и по атмосфере альплагеря», – сказала она. Атмосфера – вот что принципиально отличает альплагерь от гостиницы в горах. В «Цей» ездят не только альпинисты, есть и просто отдыхающие. Но духа «курортников» здесь нет. Так и кажется, что слышишь звук бьющегося об лёд молотка, и постоянно ждёшь, что из-за угла выйдет группа бородатых, готовых к восхождению.

Бородатых мы так и не увидели, если не считать осликов, козлов и баранов – ухоженные и накормленные, они прогуливались по поляне перед альплагерем. Лёва отнёсся к ним с опаской: потрогает и отворачивается, жмурясь от радости, страха и смущения. Потом стал кормить их травой, а ещё через полчаса добрался и до нутрий, живущих в вольере. Кажется, нутрии были только рады.

«Цей» находится в ответвлении Цейского ущелья – оно называется Сказское. Прямо из лагеря видна отвесная скальная стена на слиянии двух рек и вдалеке огромный Сказский ледник, к началу которого поднимаются две кресельные канатные дороги. Горнолыжный сезон здесь длится с декабря по апрель, но канатки пару раз в день запускают и летом, если есть желающие прокатиться. Мы не стали ждать, когда соберётся достаточно людей, и пошли пешком. В середине пути нас настиг ливень. Мы с Лёвой решили вернуться, а Паша, который не привык пасовать перед трудностями, добрался до верхней станции, сходил вверх по морене, куда в прошлом был построен бугельный подъемник, нынче разрушенный, и спустился на «попутной» канатке.

К Сказскому леднику построены две параллельные канатные дороги

Лавинная пушка

Находясь в «Цее», невозможно не вспомнить Юрия Визбора:
Здесь на рассвет золотые взирают вершины,
И ледники, как замерзшее небо, лежат.

Я тем временем узнала из беседы с администратором альплагеря, что местные люди сваливают вину за частые дожди на Зарамагские ГЭС. Они предполагают, что после того, как в 70-х годах на другой стороне Кальперовского хребта в верхнем течении Ардона устроили водохранилище, микроклимат изменился: летом осадков стало больше, а зимой, когда здесь катаются горнолыжники, меньше.

12 июня

Короткий отдых закончился. Собрав рюкзаки и постаравшись не забыть ни одной мелкой вещи, которые ещё недавно были ровным слоем разбросаны по всей комнате, мы вышли из альплагеря. В 9:20 от отеля «Сказка» (раньше это был альплагерь «Торпедо») в 5-ти минутах ходьбы от «Цея» отчаливает самый обычный государственный автобус во Владикавказ – за 15 рублей он довёз нас до Бурона.

Бухгалтерия старого альплагеря, которая работала с 9 до 19

По трассе до долины реки Цми мы ехали на громыхающей «буханке». «Вы в горы? С ребёнком?! Я бы жену с сыном даже из Алагира не выпустил... Я на Зарамагских ГЭС работаю. Когда достроим вторую станцию – будет самая крупная ГЭС на Северном Кавказе», – рассказывал водитель.

Нашей целью в долине реки Цми был перевал Лья-Цми Южный (1А). Миновав единственную деревню, мы переправились вброд на левую сторону реки (можно было пройти по мостику несколькими метрами выше, не сразу его заметили). Потом тропа вернулась на правую сторону. Глубина бродов – не больше 50 см.

Проходим через село в низовьях долины Цми. Паша снова нагружен по полной

Поднимаемся по долине Цми

«Смотри, пастуший балаган» – «Хозяева машут нам руками» – «Как удачно!» – разгулялся холодный ветер, начал накрапывать дождь, и остро захотелось под крышу. Нас встретили трое пастухов, небритых, серьёзных и уставших. Они только что приехали из Бурона, куда наведывались за провизией. «Вы на машине или на лошади? Пешком?! А как же перешли реку?» – первым делом спросили они. Нам оставалось только удивиться: пастухи, которые не первый год пасут в этом ущелье коров и овец, ни разу не переходили пешком реку Цми.

Ещё больше их поразил Лёва, вернее, то, что мы взяли его с собой. В своём балагане они очень мёрзнут, несмотря на несколько толстых одеял, которыми укрываются по ночам. «А вы спите в палатке! Всё равно, что под открытым небом!» – они сочувственно поглядывали на Лёву и со странным прищуром на нас, наверное, размышляя, в себе ли мы.

Мы огляделись. Кош представлял собой предельно простую постройку из жердей, кое-как утеплённую и укрытую плёнкой от дождя. Повсюду щели, дверь закрывается неплотно. Одеяла наполовину отсырели, как и продукты: 10 кг сахара слиплось в камень. Непромокаемой одежды нет. У нас же – современная экипировка, защищающая от дождя и ветра, тёплые спальники, палатка, в которой можно задраить все люки. И мы, и Лёва чувствовуем себя в палатке вполне комфортно, но объяснить этого пастухам не смогли. Может быть, думая, что современный спальник — это все ещё большая «скатка» из хлопчатобумажной ткани, набитая ватой, они, не веря, кивали и предлагали класть в чай побольше сахара: «Вам же ещё идти!»

С благодарностью отказавшись от продуктов, которые нам предлагали с собой (рюкзак и так был похож на сизифов), мы продолжили путь и вскоре оказались на симпатичной лужайке в расширении долины у подъёма на перевал, где и остались ночевать. В нашей палатке ей-богу гораздо теплее, чем в пастушеском балагане.

Снежник, лежащий в долине ручья, стекающего с перевала Лья-Цми Южный

Вид на перевал Лья-Цми Южный с места нашей стоянки в долине реки Цми. Кажется, на перевал легко подняться по зеленым склонам.

Цирк в верховьях реки Цми

Мы рано встали на ночёвку, и Лёва вволю наползался по альпийским лугам

13 июня

Перед подъёмом на Лья-Цми Южный

Утром мы критически осмотрели возможные пути подъёма на перевал Лья-Цми Южный и выбрали, как нам показалось, оптимальный. Начали подниматься по правому (орографически) зелёному склону по фрагментам козьей тропы. Затем пересекли снежник и продолжили путь по центральным осыпям. Лёве очень хотелось размяться и поползать, но мы не могли его выпустить на таком крутом склоне. Когда до верха оставалось совсем немного и мы уже были почти уверены в успехе, оказалось, что очередной снежник, который нужно пересечь, слишком крут, чтобы идти по нему без кошек. Увы, мы выбрали неправильный путь.

Вид на перевальный взлёт Лья-Цми Южного со стороны реки Цми

Мы спустились обратно и, не доходя травянистых лужаек, пересекли пологий снежник, после чего по хорошей тропе вышли на хребет, отделяющий долину ручья из-под перевала Лья-Цми Южный от долины более западного ручья. Подъём был изматывающим, по крайней мере, для меня, но не сложный. Мы шли и шли и не были уверены до конца, сможем ли пройти перевал. Налетали тучи, шёл то ли дождь, то ли град, снова появлялось солнце, а мы всё поднимались к перевалу, второй раз за долгий день.

Мы добрались до вершины, расположенной между перевалом Лья-Цми Южный и более западным и более низким безымянным перевалом этого же хребта. В сторону перевала по обеим сторонам хребта лежали снежники. Идти по ним казалось небезопасным, поэтому мы решили спускаться через седловину более западного перевала. Вниз от него в сторону реки Лья идёт узкий, но не крутой отрог, вдали выходящий на широкую зелёную возвышенность (на ней мы увидели подобие тропы). «Пойдём по отрогу!» – решил Паша.

Идём к более западному перевалу, чем Лья-Цми Южный

Отрог, спускающийся к долине реки Лья

Поначалу мы двигались без проблем. Строили планы на вечерний отдых, смеялись, вспоминая тяжёлый подъём. Пересекли козью тропу, которая широко траверсирует весь склон в сторону Лья-Цми Южного, но она была так слабо выражена и так крута, что мы решили не рисковать. Через 200 метров спуска мы неожиданно увидели у своих ног крутой скальный выход на гребне. Кажется, дальше безопасно не пройти...

Мы неуклюже топтались перед скалами, когда я, видимо, в помутнении рассудка, предложила спускаться к ручью, текущему справа от отрога, по которому мы шли. Травянистый склон крутизной 35 градусов или даже больше меня не смутил, хотелось одного – как можно скорее вниз. Спуск был страшным. Я прошла (правильнее было бы сказать «пролезла») первой и направляла Пашу, чтобы ему было проще искать оптимальный путь. Некоторые участки ему пришлось преодолеть на попе из-за опасности сорваться с тяжёлым рюкзаком. Когда мы наконец спустились к ручью, оказалось, что путь по нему такой же крутой, как по склону, но ещё и со скальными ступенями. Выход на пологий участок не просматривался. На часах было 17:30. Лёва устал, мы – тоже. И тут мы приняли первое за день правильное решение – отступить.

На следующий день нужно было возвращаться на перевал и спускаться обратно в долину реки Цми. Но где ночевать сегодня? Прямо у ручья места под палатку не было категорически. Единственный подходящий клочок, куда еле-еле помещалась палатка, был на гребне отрога – как раз перед скалами, которые преградили нам путь. Воду придётся взять с собой из ручья в единственной полуторалитровой бутылке и в детском поильнике ёмкостью 200 мл. Чертыхаясь и нервничая, цепляясь за траву и стараясь сосредоточиться, мы кое-как поднялись обратно на гребень. Поставив палатку, мы тут же забрались внутрь и закрылись – и наконец ощутили себя в безопасности. Помогли стены нашего переносного дома и понимание, что вернуться по своему пути – довольно легко осуществимая задача.

Ночью было тепло и безветренно.

14 июня

Утром допили оставшуюся воду и облизали конденсат закусили шоколадкой. Вещи собирали внутри палатки с закрытым входом. Площадка, на которой стоял наш скромный лагерь, была так мала, а склоны вокруг так круты, что мы не рискнули выпускать Лёву даже на минуту.

Путь обратно до седловины, а оттуда – до нашей предыдущей стоянки в долине реки Цми занял 2,5 часа, две трети из которых Лёва проспал. Дальше мы сначала шли высоко по правому борту долины по хорошо натоптанной тропе, потом в районе коша спустились на знакомую дорогу. Теперь пастухи наверное окончательно уверились в том, что ходить в холодные горы с «современными спальниками», без резиновых сапог, а тем более с ребенком, конечно же, без шансов.

Перевальный цирк долины Цми с хребта у перевала Лья-Цми южный

Долина реки Цми

Спустились в верховья Цми

Тропа по борту долины

Над низовьями ущелья Цми господствует каменная сторожевая башня, когда-то принадлежавшая семье Хурумовых. Опустевшая, но до сих пор суровая, она присматривает за развалинами села Тоборза. В начале 20 века село процветало, в нём жили почти три сотни человек, но к исходу столетия люди его совсем покинули. Теперь среди полуразрушенных домов растёт двухметровая крапива и носится ветер.

Каменная башня неплохо сохранилась

Измеряем высоту растительности

Нам предстояло попасть в долину реки Закка, откуда мы собирались подняться на Куртатинский перевал. Поворот на Закку находится прямо перед въездом в Рокский тоннель, по которому проходит государственная граница России и Южной Осетии. Автобусов в нужную сторону не было, автостопом нас долго не хотели брать – видимо, водители боялись, что мы попросим отвезти нас через границу. Наконец мы сели в машину, и через 15 минут она действительно привезла нас к погранпереходу! Оказалось, что он не на въезде в Рокский тоннель, а гораздо ближе. Мы долго объясняли пограничникам, что не выезжаем из страны, а всего лишь едем в погранзону. «Где разрешение? Так... А это кто? Дайте паспорта! Да не буду я ставить печати!» Наконец нас пропустили.

На въезде в долину Закка – ещё один пропускной пункт. «Вы куда? На Куртатинский перевал? С ребёнком! Там снега по шею! И вообще сюда нельзя – тут погранзона! Пропуск есть? Кто выдал? Когда? В группе только три человека? Подождите, мне нужно посоветоваться с начальством!» Постовой убежал, а мы остались стоять посреди стройки – по своим масштабам она снова была похожа на те, что мы привыкли видеть в Китае. Вечерело. Хотелось горячего чаю и найти уютное место под палатку, но пограничник всё не возвращался.

Остальные рассказы:
1. Цветы и грозы
2. По ледникам и по лугам с четвероногим спутником

4. Радуги и туманы