Путь в святой город

Мы открываем неизвестный короткий путь между Цзадо и Нангченом, взбираемся на перевал по недостроенной дороге, рассматриваем тханки в монастыре на Меконге, попадаем на тибетский пир и на буддийский праздник.

Это продолжение цикла рассказов о велопоходе по России, Монголии и Китаю в 2015 году:
1. Между двух озер, или На велосипедах от Байкала до Хубсугула
2. Трое против ветра: на велосипедах в глубь Монголии
3. Ливень в пустыне. От Хангая до Монгольского Алтая
4. Китайская дорога в монгольском космосе. Через Монгольский Алтай в Джунгарию
5. На велосипедах с арбузом в рюкзаке. Из Джунгарии в Китайский Тянь-Шань
6. Долины для звездочетов. Вдоль Китайского Тянь-Шаня
7. Зачем велорюкзаку лямки? На двух колесах и пешком по Китайскому Тянь-Шаню
8. Красные горы и оазис Куча на Шелковом пути. Пока, Тянь-Шань!
9. Город Цзадо и путь в тибетскую неизвестность
10. Дорога, которой нет 
Все написано нами в соавторстве.

Через два неизвестных перевала

25 августа

«Яки пришли!» — закричал Лёва, выглянув ранним утром из палатки. Действительно, три лохматых существа с хрюканьем подбирались к оттяжкам. Пришлось вставать и отгонять их, а они долго упрямились и возвращались то с одной стороны, то с другой.

Поднимаемся на перевал. Дорога приличная, хотя каменистая и крутая. Последние метров сто по высоте по очереди закатываю оба велосипеда на перевал (4800). Тоня идет налегке, она еще не совсем акклиматизировалась. В гребне продолблена даже искусственная выемка для дороги, что для захолустных дорог очень нетипично.

С подъема видны домики на лугу у реки, неподалеку от которых мы ночевали.

Вид с перевала яркий, как на карнавале. Хребет Русского Географического Общества.

Спуск на 4300 м — по красивой обособленной долине еще одного притока Меконга. Внизу у реки стоят несколько палаток пастухов. Рядом они строят для себя маленькие домики из шлакоблоков. Мы зашли попросить чаю в термос, но тибетцы сразу усадили нас за стол в палатке и стали угощать. У женщины на руках — новорожденный малыш. Им не страшно брать его в одинокую палатку на летних выпасах, отделенную от мира серьезным перевалом. У палатки тяжелые простеганные пологи, и внутри очень тепло. А йогурт они делают такой вкусный, что невозможно отказаться. Как мы теперь поедем на перевал, ходим-то после этого пиршества с трудом.

Дорога поднимается снова. У обочины — дорожный трактор, который ее, по-видимому, недавно сделал. В траве бегают пушистые сурки. Опять круто, опять то и дело катим груженые велосипеды пешком.

В цирке видим серпантин, взбирающийся на хребет. Но он идет не на перевал, а куда-то вбок. Спрашиваем у пастухов, куда дальше ехать, по дороге или нет. Они указывают на перевал, а не на дорогу. Может, там невидимая снизу тропа?

Поднимаемся на склон. Хорошо сформированная грунтовка уходит явно не туда, а от нее — остатки заброшенной автомобильной колеи на перевал. Все засыпано камнями, вокруг обвалы, и сейчас осталась лишь одна колея, похожая на тропу. Ее ширина пригодна только для мотоцикла или велосипеда. Чем ближе к перевалу, тем она хуже. Совсем наверху это всего лишь старый след по каменистой осыпи, даже идти трудно, не то что ехать.

С запада небо чернеет. Тучи собираются уже пару часов, на хребтах сзади нас разразилась буря. Резко налетает пронизывающий ветер. Мы почти под перевалом, на высоте 4750 метров, и нас ничто не защищает ни от холодного ветра, ни от дождя. Круто так, что невозможно отпустить ручки тормозов. Акробатически балансируя, достаем теплую одежду и надеваем ее. Но капитально утепляться некогда, сейчас дождь превратится в ливень, если не в снежную бурю. Мотоциклетный путь покидает старый след дороги и взбирается на перевал в лоб. Ужасно тяжело тащить нагруженный велосипед вверх по камням.

Еще чуть-чуть — и мы на гребне, чуть выше перевала. В какую сторону спуск? Надо быстро найти, пока не засыпало снегом. Есть ли он вообще, или снова в лоб по крутой осыпи?

Наконец-то! Хорошая тропа идет траверсом на север от перевала. Крутой гребень сразу закрывает нас от ветра. Кажется, уже не так холодно. Капли дождя пролетают горизонтально высоко над нами, здесь лишь моросит. По тропе даже можно осторожно ехать, лавируя между живыми камнями и обрывом, и мы быстро спускаемся в тепло к долине речки. Это старая вьючная тропа, а сейчас на ней следы яков перемежаются мотоциклетными. 

В долине стоят палатки тибетцев. Дети выбегают посмотреть на нас. То, что мы прошли с велосипедами перевал, на который тибетцы едва заезжают на мотоциклах, кажется им невероятным. Думаю, никто из их знакомых даже ни разу не садился на велосипед.

У палаток стоят автомобили, но совершенно не понятно, как они сюда попали. Вниз по долине идет не дорога, а лишь узкий, наклонный, засыпанный крупными угловатыми камнями путь, похожий на широкую вьючную тропу. По ширине машина пройдет вплотную, но как она умудряется не упасть вниз? Мы часто идем пешком: управляемости велосипеда не хватает.

Ниже колея идет прямо по каменистым речным отложениям. То и дело она пересекает мелкие рукава и притоки реки, а вскоре сливается с дорожками из соседних долин и становится более проезжей. На стойбищах бегают непривязанные тибетские мастифы. Они лают на нас и пытаются преследовать, а тибетцы выходят из палаток и молча смотрят на это, не пытаясь отозвать своих собак. До сих пор в Тибете пастухи были вполне адекватны, но здесь нам почему-то попались не слишком человеколюбивые. Мы используем камни и свое преимущество в  скорости.

Долина сужается, появляется лес, но склоны так круты, что мы долго ищем место для стоянки. На ровных площадках все заросло кустами.

Монастырь на Меконге

26 августа

Около моста у реки — тибетское кладбище. На берегу стоят большие ящики, похожие на конторские шкафы с дверцами. Внутри «куличики», сделанные из пепла после кремации, муки и глины. Рядом прикреплены листки с репродукциями тибетских божеств: будд, легендарных бодхисаттв и защитников. Стоят догоревшие лампады и небольшие подношения из цампы. На скале выбит огромный барельеф с изображением знаменитого тибетского йога Миларепы.
 
Миларепу легко узнать по руке, приложенной к уху

Параллельно нам идет бойкая тибетская старушка. Мы то уезжаем вперед, то она обгоняет нас, когда мы останавливаемся. Каждый раз она лучезарно улыбается Лёве. Ниже на расширении долины — большая ступа, вокруг которой тоже ходят пожилые тибетцы. В Тибете люди в возрасте часто выглядят очень радостно, а молодые более закрыты и нелюдимы.

Дорога улучшается, и скоро мы выезжаем к Меконгу. В широком месте старые тибетские села стоят рядом со строящимся китайским городком из бетона. На противоположной стороне — золоченые крыши большого монастыря. К нему ведет бетонный мост через Меконг, а рядом остатки старого подвесного моста.

На площадь перед монастырем выходят дети-монахи с полными мисками риса с овощами. Мы первый раз видим, чтобы тибетцы готовили столь китайское блюдо.

Главный храм закрыт, но один из подростков приносит ключ и отпирает массивный засов боковой деревянной двери. В прохладных полутемных залах мы рассматриваем алтарь, тханки с изображениями предыдущих перерождений Кармапы и современные росписи на стенах, комментируя это Лёве. Он уже привык к тибеткой культуре. 
— Ступа, ступа стоит! Две ступы! Лампады! Много лампад! Пойдем еще посмотреть!
— А это кто?
— Будда! У него уши длинные!
— Как у него руки сложены?
— Вот так! (показывает)

Вдоль второго этажа развешаны тханки, а стена на балконе отделана кафельной плиткой с буддами

Служба уже прошла, и молитвенный зал пуст

На алтаре стоит портрет Ургьена Тринле Дордже, одного из двух 17-х Кармап. Как и второй Кармапа, Тринле Тхае Дордже, он признан многими тибетцами 

Киртимукха или лик величия служит предостережением против жадности и потакания страстям. Киртимукху часто вешают сверху знамен, которые украшают колонны

На крыше храма стоит колесо Дхармы в окружении двух статуй оленей, которые были свидетелями первого поучения Будды.

В поселке рядом с монастырем есть один магазинчик с нехитрыми продуктами и два магазина с запчастями для мотоциклов. Бензин продают там же прямо из бочек без сложностей с железными лейками. На стене висит китайский плакат с изображением автомобильных запчастей и подписями на тибетском и китайском. Второй плакат — с бытовыми товарами.

Продавец запчастей приглашает нас к себе во внутренний дворик. Вскоре на столе появляется чай и собственного изготовления жареные булки, которых нет в продаже. На наши магазинные китайские пирожки длительного хранения тибетец смотрит с подозрением. Из-за двери глядят любопытные чумазые дети. Наш запыленный вид им хорошо понятен и, видимо, вызывает симпатию.

С крыши монастыря видно, что поселок — точь-в-точь как в Центральном Тибете

На скале изображен Будда Медицины

Вдоль дороги по берегу Меконга стоят столбики. На них написаны иероглифы, среди которых есть цифра 3. «Дорога третьего класса проезжести, — шутим мы. — Или безопасности». Она все еще идет по обрыву над мощной рекой. Но тут она, конечно, во много раз лучше той, что спускалась с перевала. Изредка с натугой проезжает машина. 

На следующем расширении долины тибетские ступы и небольшие храмы из бордовых старых бревен соседствуют с китайским «сельсоветом», по планировке похожем на настоящий мавзолей с серпом и молотом на фасаде. 

Вообще-то серп и молот со флага Коммунистической партии Китая нечасто увидишь, в отличие от символики КНР (звезды без серпов-молотов на красном фоне), но в глубинке они сохранились. Ведь КПК — как раз крестьянская партия.

Рядом с большой ступой — одинокая и абсолютно пустая бетонированная баскетбольная площадка. Баскетбол привезли в Китай американские миссионеры в конце XIX века, а сейчас в Китае в него играет вдвое больше людей, чем все население России. Баскетбольные площадки непременно есть во дворе официальных учреждений: полиции, сельсовета, военных частей и не только. Даже в монастырях встречаются.

В отличие от дороги, баскетбольная площадка забетонирована.

Долина становится все шире. Усиливается ветер, сейчас будет дождь. Дорога заворачивает за скалу в долину притока и сразу становится тише. Большой, но безымянный левый приток стекает с пятитысячных склонов хребта Русского Географического Общества. От притока начинается асфальт. На широкой равнине в месте слияния издали виден холм-останец. 

Справа от дороги виднеется останец

Едва мы выехали на асфальт, как прокололи колесо канцелярской скрепкой. Пока мы его ремонтировали, рядом останавливались все водители. Ни один не проехал мимо! Они смотрят и предлагают чем-нибудь помочь, например, свозить на мотоцикле на шиномонтаж в следующую деревню (значит, скоро будет деревня с магазинами!). Каждый трогает наши велосипеды, проверяет, хорошо ли надуты оставшиеся целые колеса. Тибетцы забирают у меня заклеенное колесо и насос и по очереди с удовольствием накачивают.

Вокруг сакрального останца — целое ожерелье тибетских ступ и молитвенных барабанов. Нарядные люди ходят по кругу. Другие объезжают останец по несколько раз на своих авто. Мы тоже присоединяемся к действу на велосипедах. На баскетбольной площадке неподалеку играют мальчики-монахи. 

Ступы вокруг останца

Впереди деревня с шиномонтажом

Чуть ниже — «бутылочное горлышко»: Меконг сжат между двумя останцами. А на склонах вокруг — яркие монастыри, окруженные разными ступами: побеленными бетонными и бревенчатыми бордовыми, есть даже одна черная. Ниже расположен крупный поселок, на две трети состоящий из монастырей. Из ворот выходит красная процессия монахов: и млад, и стар. Они заполняют всю дорогу. Один из монахов объясняет по-английски, что сегодня последний день Монлама — ежегодного буддийского фестиваля. 

Примечание: скорее всего, это была ежемесячная Гуру Пуджа (Ганачакра). Монлам обычно проводят в другое время года. 

На скале изображен Падмасамбхава — индийский учитель, который в VIII веке принес буддизм в Тибет, Бутан и Непал. В Тибете его называют Гуру Ринпоче

Процессия монахов

На противоположном берегу — ряды праздничных шатров, где будут ночевать гости-тибетцы, включая и приезжих монахов. Процессия редеет, монахи разъезжаются по шатрам, кто за рулем автомобиля, кто на мотоциклах. Самых юных тибетцы подвозят на задних сидениях мотоциклов. Сложно представить себе, что это за жизнь: стать монахом в 5-10 лет, когда хочется играть и учиться всему-всему, а надо уехать от родных, жить среди древностей в монастыре, дисциплинированно медитировать и изучать буддийскую философию. 

Впрочем, в Тибете связь монаха с семьей сохраняется. Монастыри часто бывают недалеко от дома, и тибетцы навещают своих детей-монахов, привозят им мебель, одежду, смартфон, компьютер. Многие уже годам к десяти ездят на своем мотоцикле и возят младших товарищей. Несколько раз в год монахи возвращаются из монастыря домой, помогают родным пахать землю и убирать урожай.

На ночлег мы останавливаемся в боковой долине вскоре после выезда из городка.

Дорога в цивилизацию

27 августа

С утра нас снова обгоняют мотоциклисты в красных одеждах: участники разъезжаются с церемонии по своим монастырям. Большой популярностью у монахов пользуются бордового цвета флисовые кофты и мембранные куртки китайской фирмы «Кайлас», более практичные в дороге, чем монашеская одежда из простых тканей тибетского пошива. Монахи живо интересуются нами и останавливаются, чтобы, улыбаясь, сфотографировать нашу семейную велопроцессию.

Город монастырей

Внизу стоят палатки гостей, приехавших на праздник

Дорога через красные горы

Выстиранную одежду сушат на солнце, где придется

Яки охлаждаются в Меконге

На выпасе неподалеку от моста через Меконг около развилки дороги стоят большие белые тибетские палатки. Вокруг вымытые автомобили, множество мотоциклов и трактор с прицепом. Сидящие на траве люди машут нам руками и приглашают присоединиться к их пиршеству, усаживают нас рядом. Стола нет, яства стоят по всей палатке на земле. Вокруг большие котлы, бидоны, деревянные кадки, штабели картонных коробок. 

Среди множества тибетцев — лишь две женщины. Одеты они очень празднично. Яркие ожерелья из кораллов, золотые с камнями серьги и пояса. Золото и серебро в Тибете ценят больше, чем любые камни. Раньше металлы завозили издалека, и они были доступными лишь для знатных. А украшения из местных драгоценных камней — это здесь обычный способ хранения сбережений. По традиции женщины носили их, не снимая: и на пастбище, и в пути, потому что пустую палатку с оставлеными ценностями легко обчистить.

Для нас достают одноразовую посуду. Густой, похожий на творог, жирный йогурт с какими-то кислыми ягодами достают половником из деревянной кадки. Поясными ножами отрезают большие куски вареного мяса. Предлагают бутылки с пивом. Кроме самодельных деревенских блюд, вокруг лежат полные коробки китайских продуктов: печенье, кексы и острые «шашлычки» в вакуумной упаковке, быстрорастворимая лапша, конфеты, маринованные овощи. Очень приятен после езды на велосипеде и горячий тибетский молочный чай.

Пир уже идет на спад, и часть тибетцев разъезжается, другие собирают оставшиеся продукты. Десятеро начинают складывать палатку. От нашей помощи они отказываются: сидите, угощайтесь и ни о чем не беспокойтесь. Через полчаса все опустело. За нами выезжает на дорогу нагруженный трактор, несколько последних мотоциклов покидают пастбище.

Ущелье Меконга опять сужается. Среди скал гремит непроходимый порог. Старые тропы обходят его через высокие перевалы. А простую дорогу вдоль реки построили лишь недавно китайцы со взрывчаткой и тяжелой техникой. Между двумя порогами — совершенно обособленный участок долины, зажатый с двух сторон отвесными скалами высотой в несколько сотен метров. Здесь не живут люди, поэтому до сих пор сохранился лес. Над ним парит множество хищных птиц. Высоко в небе, не спускаясь, пересекает узкую долину новая сверкающая на солнце линия электропередач.

Порог

Раньше это ущелье было спрятано между двумя теснинами 

До того, как построили дорогу, люди здесь не бывали

Наша тупиковая захолустная дорога вливается в современное гладкое шоссе Юйшу — Нангчен — Чамдо. Хотя это и не основная дорога в Тибет, нас обгоняют тяжелые грузовики и самосвалы. Ехать легко, но не очень интересно.

Спуск на шоссе

Долина Меконга расширяется. Вокруг появляются террасы ячменных полей. В русле по берегам намыто много песка. Берега проток и галечные острова заросли колючими кустами выше человеческого роста. От моста мы сворачиваем на старую дорогу по левому берегу Меконга. Здесь снова тихо, спокойно и почти не населенно. 

В Тибете даже пищухи чувствуют себя альпинистами

На лугу, невидимом с дороги, под крутым обрывом мы разбиваем лагерь. Сухие колючие ветки отлично подходят для костра. Пытаемся удержать Лёву, который заинтересовался красными несъедобными ягодами. Купаемся в мелкой старице Меконга с очень теплой водой.

До Нангчена всего 13 км. Хотя город нам и не по пути, мы решили в него заехать.