Вверх по Розовой долине. Поход по южной Сычуани, часть 2

Начало рассказа: Из Батанга в горы Дашошань

Из гор Дашошань мы спустились в долину реки Динцюй. Среди зеленых елей — большая желтая равнина с редкой высокой травой. Посередине абсолютно пустая деревня: ни дымка, ни души, все ворота заперты, но дома выглядят жилыми. В Тибете мы то и дело встречали такие оставленные деревни: в них пастухи живут зимой, а остальное время проводят в балаганах на верхних пастбищах. Сейчас только сороки сидят на высоких шестах, из которых устроены сушилки для сена. Началась тропа, которая перешла в плохонькую, но проезжую грунтовку. Дождь моросит еще со вчерашнего дня, руки задубели, среди желто-зеленых блестящих кустов пытаются петь мокрые взъерошенные птицы. В долине начинается ливень с мокрым снегом — редкое явление. Наши теперь уже условно непромокаемые куртки текут как решето. Впереди через проливающуюся тучу еле видно золотую крышу буддийского храма.

Подходим к монастырю, смотрим росписи в храме. Мокрые рюкзаки и куртки лежат у входа, а дождь все усиливается, хотя не понятно, куда уж сильнее. Монахи, не видевшие европейцев, зазвали нас в гости. В комнатке, похожей на бытовку, вокруг буржуйки сидят послушники школьного возраста и читают. Монах-учитель то и дело поправляет произношение. Монастырь выполняет роль единственной школы в этой захолустной долине, поэтому детей здесь гораздо больше, чем взрослых.

Отличника, который читает без ошибок, отрядили принести кастрюлю порезанной картошки. Второй по успеваемости подбрасывает дрова в печь, и все смотрят на нас, даже тот, который вместо букваря, запинаясь и мямля, пытается читать священный текст с длинной пожелтевшей горизонтальной таблички. Мы сидим у печи, а тибетец периодически щупает наши руки, отогрелись они или нет. Вид у нас, наверное, совсем замерзший. Картофель на высоте четырех тысяч метров готовится целую вечность, и здесь его едят немного хрустящим. Пока он варится в большом чане, нам предложили начать с доширака, залитого кипятком из вездесущего в Тибете и Китае термоса.

Мы, конечно, рассказали, что идем к горе Гьеньен. Наверное, это священная гора: монахи достали со шкафа второй ящик доширака и предложили нам еще несколько пачек. Присоединиться к паломничеству — доброе дело и мечта почти любого тибетца. Такая помощь — религиозная заслуга для тех, кто сейчас не может пойти по священному маршруту. Кроме того тибетцы-паломники обычно не берут с собой еду на весь путь, а докупают необходимое в процессе.

После обеда и дети, и взрослые, и даже обитатели соседнего учебного класса просят их сфотографировать. Потом протягивают фотографию ламы и пишут что-то на листочке по-тибетски. Просят сфотографировать и ее, говорят, очень святой. Напоследок приносят еще одно угощение — точь-в-точь вареники с картошкой, только приготовленные на пару. Дождь закончился. Дети собираются на следующий урок — будут трубить в длинные дунгчены, которые уже разложили у входа в храм. Держать эти трубы длиной в два-три метра в руках невозможно, и их упирают одним концом в специальную подушечку на полу.

Старые тибетские ступы из дерева и глины стоят по всей долине реки Динцюй

На окраине деревне в долине реки Динцюй

Мост через реку укреплен на ряжах — срубах, наполненных камнями. Это самый дешевый и простой вид опор.

Ученики в буддийском монастыре радуются: сегодня урок вышел не скучный

Эту фотографию нам показали в монастыре и даже подписали, кто на ней изображен. Правда, прочесть мы так и не смогли.

Свой монах-преподаватель есть и у старшеклассников

Нам предстояло пересечь перевал выше пяти тысяч метров. Надо будет предварительно разведывать путь, может быть, придется тропить снег и, вероятно, даже возвращаться, если перевал окажется непроходимым. Подсчитав запасы, мы на всякий случай решили докупить в деревне десяток дошираков (ни на что другое рассчитывать не приходилось). Вокруг стояло множество деревянных с глиной домов. Почти у каждого привязан хотя бы як. Основательно унавоженные улицы вкупе с разъезженной трактором грязью напоминают русскую деревню. Мы обошли все вдоль и поперек, но сельпо так и не нашли. Стали объясняться знаками, даже достали в качестве образца пачку, пожертвованную монахами. Теперь знаками объясняем, что хотим купить такую же, а не заварить нашу в кипятке, как предлагают местные жители. В конце концов один тибетец вынес мешок, набитый дошираком, и отсчитал нам, сколько нужно. Дальнейшие события покажут, что эти легковесные пачки нам ох как пригодятся. Вообще эта лапша в Китае производится с десятком разных бульонов, но в тибетской деревне все пачки одинаковые: со вкусом говядины. Курицу, рыбу, креветки сельские тибетцы не едят даже в лапше, считая убийство живого существа одинаково тяжким независимо от его размера, поэтому простительно поедать лишь крупных животных. В любом сельском храме периодически читают мантры за лучшее перерождение яков в следующей жизни.

В тибетской деревне нет ни одного магазина, да и транспорт здесь бывает нечасто, несмотря на дорогу. До ближайшей больницы не меньше 150 километров по проселочной дороге.

(увеличить)

В тибетской архитектуре южной Сычуани широко используют дерево. Но в отличие от северных изб, срубы здесь кладут из половинок бревен (плоской стороной внутрь). 

Идем по тропе в красивой лесистой долине. Осенние кусты раскрашены желтым и красным, под ногами шуршат листья. Все вокруг яркое и блестящее после дождя. Над вершинами — голубизна и белые облака. Пахнет сырыми листьями и осенью. Самое лучшее время года в горах. На еловой ветви над тропой сидит филин.

На развилке тропа уходит в боковую долину справа по ходу движения на пеший перевал, который предположительно используют пастухи. Мы же направляемся прямо в верховья долины и для этого ищем брод. Начинается снег. Холодная речка всего по колено, а на той стороне еле различимая тропа среди желтых кустов и каменистых осыпей вскоре поднимается в лес. Да какой лес: пушистые ели, а между ними — отличные луга. Дров столько, что можно жить месяцами. Снег не заканчивается, мы быстро ставим палатку под одной из огромных ветвей и разжигаем костер на поляне под другим деревом. Дрова не приходится даже тащить, в 10 метрах от костра полно сухих деревьев, только успевай ломать. Огонь очень жаркий, несмотря крупные хлопья снега, которые то и дело сыплются с ели. 

За ночь всю палатку, конечно же, забросало снегом, и мы вылезли на мокрую поляну. Вчера я поставил сухие поленья к стволу разлапистой ели, и все утро мы сидим у костра. Снег прекратился, но уютное место покидать не хочется — сверху вскоре лес заканчивается. Сегодня последняя полудневка за весь поход. 

Вскоре после развилки долина поворачивает к западу. Здесь стоит несколько больших сухих деревьев в окружении последних елей. Дальше кусты, и вскоре мы уже идем по лугу. Дерн глубоко промыт ручьем с чистой и холодной водой, есть глубокие ванночки, где можно окунуться и помыться. Обычно в холодном горном походе мы моемся каждые 3-4 дня. Вода кажется ледяной, но после двух кружек, наспех вылитых на голову, и еще трех-четырех, чтобы смыть мыло, надеваешь два флисовых свитера и чувствуешь себя чистым и свежим. И совсем не холодно. Единственное, что способно испортить удовольствие, — сильный и холодный ветер, от которого замерзаешь гораздо больше, чем от воды.

Мы назвали эту долину Розовой из-за цвета пород ее склонов

Осенью красного цвета здесь — хоть отбавляй 

Даже в пасмурную погоду осень в Сычуани разноцветная и праздничная

В верховьях, где нет лесов, заросли арчи (можжевельника). Тибетцы-пастухи используют ее, чтобы разжечь печь, в которой готовят на яковом кизяке.

Из-за угла появляется стена на востоке нашего ущелья. Это крутой снежный хребет, самая низкая точка которого — узкая седловина высотой не меньше 5200 метров. Карабкаемся по крупным валунам, ущелье поворачивает на север. Наш снежный перевал теперь виден во всей красе. Желтая трава осталась только у самой реки, вокруг только камни и снег. Погода облачная. Если ночью пойдет снег, подниматься на перевал будет гораздо труднее, не пойти ли сейчас? Но времени до темноты около 3 часов: это в обрез, поэтому мы останавливаемся и решаем завтра стартовать как можно раньше, пока снег еще не раскис.

Утром прекрасная холодная погода, хребты на западе уже освещены солнцем. Поднимаемся к перевалу по крупной осыпи: камни, камни со снегом, камни в снегу, камни там, где нога проваливается в глубокий снег, и, наконец, только снег. Ноги упакованы в носки, затем полиэтиленовый пакет, сверху еще один носок, он быстро становится мокрым, но в отличие от пакета не скользит внутри сандалий (здесь хорошо бы переобуться в ботинки). Сотней метров ниже перевала троплю, проваливаясь в снег выше колена. Уклон до 30 градусов, так что глубокий снег даже на пользу. На последних метрах перед площадкой отрываются от подошвы стропы, фиксирующие ногу в сандалии. Делать нечего. Достать ремнабор из глубин рюкзака, сесть на единственный твердый объект — рюкзак и шить, шить.

Тоня в это время сходила на седловину. На последних метрах подъема она проваливалась по пояс, а под снегом — огромные глыбы, и не определишь, где выпуклость, а где яма. Все это лежит на 25-30 градусном склоне. Седловина узкая, почти V-образная, с другой стороны — несколько метров спуска по снегу, а затем ледник с двух-с-половиной-метровым бергшрундом из гладкого зеленого льда. Ниже — крутой закрытый ледник. Мы назвали этот перевал, до сих пор наверняка нехоженный ни местными жителями, ни путешественниками, перевалом Розовой Долины, по цвету скал, окружающих ущелье выше зоны леса. Мы посовещались и решили идти обратно: слишком сложный перевал, чтобы спуститься без снежного снаряжения.

К этому времени солнце осветило весь цирк, и стало очень красиво. Спускаемся по снегу по своим следам. По долине вниз уже почти летим: добрались до нашего прекрасного места в еловом лесу как раз к вечеру. Опять костер и уют.

Хребет и перевал Розовой долины

В верховьях Розовой долины

Перед холодами пищухи так отъедаются, что становятся похожи на миниатюрных зайцев

Панорама ледового цирка под перевалом Розовой долины

(увеличить)

Панорама цирка с подъема на перевал

(увеличить)

Пока я зашиваю сандалии, сидя в сугробе на рюкзаке, Тоня поднимается разведать седловину перевала Розовой долины

Панорама хребта и путь подъема на перевал

(увеличить)

Спускаемся назад с перевала Розовой долины

Снова деревья

Некоторые склоны безлесые, вероятно, из-за заготовки древесины и выпаса яков. Последние живые деревья

Недалеко от развилки на перевал Рати. Самый разгар тибетской осени

Начало рассказа: Из Батанга в горы Дашошань