На велосипедах с арбузом в рюкзаке. Из Джунгарии в Китайский Тянь-Шань

Из Джунгарии мы доберемся до Урумчи на автобусе. Потом — уже на велосипедах — пересечем Китайский Тянь-Шань и увидим обитателей роскошного хвойного леса и высокогорных заливных лугов. Затем попадем в Таримскую впадину: в древний уйгурский оазис Кучá, который превратился в китайский город угольщиков и нефтяников.

Это продолжение цикла рассказов о велопоходе по России, Монголии и Китаю в 2015:
1. Между двух озер, или На велосипедах от Байкала до Хубсугула
2. Трое против ветра: на велосипедах в глубь Монголии
3. Ливень в пустыне. От Хангая до Монгольского Алтая
4. Китайская дорога в монгольском космосе. Через Монгольский Алтай в Джунгарию
Эта часть написана в соавторстве с Тоней.

Контрастная граница Монголии и Китая

17 июля

Погранпереходы на монгольско-китайской границе, открытые для иностранцев, можно пересчитать по пальцам одной руки. Поэтому наш монгольский маршрут был построен так, чтобы без объездов сразу оказаться в Китае. Так мы попали в приграничный Булган. 

Монгольские пограничники помахали нам вслед руками, а китайские традиционно заинтересовались книгой в рюкзаке. Китайцы ищут послания уйгурам-экстремистам и про Далай-ламу, а у нас сборник детских рассказов «38 попугаев» с картинками. Даже таможня улыбается.

Покончив с формальностями, мы оказались в другом мире. С восточной стороны границы живут беспечные монголы: там не растет ни былинки. С западной — китайцы и уйгуры. Они дотошно нарезают сухую гобийскую глину на участки, проводят арыки из реки, укладывают в землю шланги автополива и высаживают тополиные рощи, чередующиеся с полями. Арык пригодится и велосипедистам: в нем можно помыться освежающей водой. Но спуститься проще, чем вылезти: течение быстрое, а стенки наклонные. Мы цепляемся за кусты, ложимся на воду и ждем, когда течение прибьет к берегу.

Такешикен — первый городок с китайской стороны. Он крошечный, но уже несколько раз капитально перестроен. Сегодня одноэтажные, облицованные белой кафельной плиткой дома середины XX века грязны и частично заброшены. Они еще стоят, но вокруг уже появляются широкие проспекты и растут натуральные небоскребы. Улиц примерно три, вокруг пустыня — типичная картина модернизации в Китае. Знаменитые комары с реки Булган летают за нами прямо по городу: это немного напоминает Дальний Восток.

Китайских денег у нас с собой всего чуть больше сотни юаней. Этого должно хватить на ночь в гостинице и ужин. С обменом обычно проблем не бывает, но здесь единственный городской банк, по словам жителей, откроется только недели через две. Обменников почему-то нет, а запыленный банкомат работает только с китайскими картами. Торговцы на базаре поглощены продажей электроинструментов для монголов и отказываются менять чуждые Центральной Азии доллары даже по чрезвычайно выгодному курсу. Ехать по шоссе 150 км до ближайшего города Цинх́э на монгольских запасах, а по пути ставить палатку в населенной пустыне мы не хотим.

После Монголии совершенно нельзя удержаться и не купить прохладный арбуз, отметая мысли, хватит ли денег на гостиницу и согласится ли автобус везти в долг. А вообще-то, мы же в Китае: если сомневаешься или в затруднении — обратись к чиновнику. В пустынной ратуше, похожей на разросшийся сельсовет, ноги сами несут меня в отдел субсидий. Узнав о наших затруднениях, молодой чиновник соглашается поменять нам сотню долларов на юани почти по государственному курсу. Правда, он никогда раньше не видел долларов и не знает, что на них должно быть нарисовано. Вид у меня пропыленный, но честный.

Послеобеденный автобус в Урумчи уже ушел (раньше расписания!), так что мы направляемся в лучшую в городе гостиницу для госслужащих — рядом с «сельсоветом». Там нам снижают цену до 100 юаней (специально для русских друзей), угощают Лёву соком и виноградом, нас — великолепным зеленым чаем, а заодно меняют еще долларов. Богатые, мы отправляемся гулять по малоинтересному Такешикену, где нас догоняет еще один житель, который где-то прослышал, что у европейцев проблемы с обменом валюты.

Сегодня за 15 километров прокололи скрепками сразу два колеса. При этом за всю Монголию не клеили камер ни разу.

Каракатица в райцентре

18 июля

На прямой автобус до Урумчи нет билетов, и мы едем в райцентр Цинхэ. В багажник китайского автобуса мой велосипед со снятым передним колесом влезает стоя. Тонин из-за высокой спинки детского кресла пришлось освободить от обоих колес и перевернуть для сохранности переключателя. Процедура занимает 2 минуты.

В Цинхэ — шумный базар и китайские кварталы с магазинами, заваленными горами продуктов в разноцветной упаковке. Ценимые Лёвой мороженое и соки буквально на каждом углу, но он теряется от огромного выбора — все новое и необычное. В неприглядных столовых без дверей уйгуры готовят лагман. Каждая порция — размером на двоих богатырей.

Громкие репродукторы торговцев зазывают слоганами с плеера на китайском и уйгурском, повторяемыми по кругу до умопомрачения. Например «Каракатица-там» по-уйгурски — это черная смородина. Зря мы раньше пропускали «каракатицу» мимо ушей.

В Китае мы надеялись, что, как и в Монголии, купим местную сим-карту и будем использовать быстрый 3G-интернет. Не тут-то было! Сим-карты продаются только обладателям китайских паспортов. По словам продавцов, иностранец должен явиться для заключения контракта в Самый Главный Офис всей Уйгурии. Мы как раз будем в Урумчи завтра.

Жаркий мираж

19-23 июля

Урумчи навалился на нас сорокаградусной жарой. Даже местные жители говорят, что это необычно. Но в чрезвычайно сухом климате, 43 градуса — вполне терпимо. Правда, из тени лучше не выходить даже на полминуты, пока не загорится зеленый светофор. Хорошо, что мы живем не в гостинице и у нас есть кухня, чайник и стиральная машина. Чай мы пьем почти без перерыва. Деревья на улицах тоже поливают круглые сутки.

Охлаждаться можно питайей и лонганом, но мы предпочитаем арбузы и дыни

Некоторые устраивают сиесту прямо на улице

Но если «выкинули дефицитный товар», то не до отдыха. Шутка. Очереди в Китае только по бюрократическим делам

На берегу речки сидят рыбаки с удочками

Правый наступил на ногу среднему

Неприкрытая правда про Урумчи

По поводу сим-карты в Самом Главном Офисе говорят так: «Ничего, что вы иностранцы, подключим без проблем, но, пожалуйста, покажите ваш китайский паспорт. Нет, не российский паспорт и не визу, это тоже нужно, но потом. А в первую очередь ваш китайский паспорт. Нет у вас такого? Как странно! Ну извините. В Китае без китайского паспорта никак!» Впрочем в переулочках встречаются конторки, которые могут продать сим-карту вообще без документов, введя в «систему» данные паспорта продавца.

Как и в прошлый наш приезд в Урумчи, мы оценили вывески на русском языке

Тут еще несколько комичных вывесок, переведенных с китайского гугл-транслейтом (раритетный пост 2010 года)

В подступающих сумерках повара везут свои телеги на ночной базар. В доисторические времена мы уже писали про уличную еду в Китае

Зашли мы и в музей посмотреть на знаменитые древности пустыни Такла-Макан. Там оказалось интересно: Репортаж из музея Синьцзян-Уйгурского автономного района в Урумчи: древние лепешки, штаны и мумии.

«Центр Азии»

24 июля

Урумчи стоит у северного подножия Тянь-Шаня на высоте около 800 метров на наклонной, повышающейся к югу равнине. Мы еще не выехали из мегаполиса, а уже поднимаемся в гору по покатой улице. По пустыне за городом долго тянутся промзоны, конторы по продаже новеньких самосвалов и экскаваторов любых размеров. Мы едем по пустому дублеру загруженного основного шоссе.

На заправках в Урумчи отказываются продавать нам бензин для горелки. Такая борьба с уйгурским экстремизмом. Мы едем десятки километров, но пешеходу даже не зайти на заправку: на въезде сидит истукан-охранник, который отодвигает рогатки только перед автомобилями. Пока пользуемся остатками монгольского бензина.

В 10 километрах от дороги находится один из «географических центров Азии» (конкурирующий «центр Азии» — в Туве под Кызылом). С одной стороны, граница Азии не определена однозначно. Китайцы к тому же схитрили, вычисляя центр Азии через центры всех азиатских стран, называя Сикким и Палестину отдельными странами, а Россию азиатской страной не считая, так как столица находится в Европе. При такой фантазии в формулировках и гора пойдет к Магомету. Деревню, которая своим архаичным видом портила вид вокруг «центра», снесли, а вместо нее построили образцово-показательный колхоз.

Равнина сужается, и в долине реки Дасигóу появляются поля и сады. Очень приятно остановить тяжело нагруженные велосипеды, сесть втроем на нагретый узкий мостик через бетонный арык и опустить ноги в прохладный быстрый поток. За арыком — бобовое поле. Мы срываем несколько стручков: часть съедаем сразу, остальное приберегаем для ужина.

Дорога вдоль Дасигоу кажется оазисом после промзон в районе Урумчи

Хотя и здесь дикости нет: все населено и занято полями

Нас нагоняет дождь, становится свежо. Жара джунгарской пустыни, висящая над Урумчи, кажется, осталась где-то далеко. Выше дороги на краю арыка стоят домики, ниже — огороженные поля пшеницы, еще ниже — почти отвесная стена каньона в полсотни метров, когда-то давно проточенного рекой в глине и конгломерате — еще более древних речных наносах. Ниже обрыва — тоже поля и выпасы, но спуститься туда невозможно. Край обрыва понемногу разрушается и год за годом отъедает кусочки пшеничного поля. Мы ночуем как раз над этим краем на ровной лужайке, с которой почти не слышно шоссе. В кустах шиповника и облепихи живет какой-то маленький олень и множество яркендских зайцев. 

На стоянке Лёва долго и сосредоточенно вынимает бобы из стручков. Такого спокойного вечера у нас давно не было

Они все едут в Хоуся́

25 июля

Основное движение между Таримом и Джунгарией идет, избегая перевалов, через Турфанскую впадину, куда из Урумчи, проточив хребты Тянь-Шаня, спускается небольшая река. Но и выбранная нами второстепенная дорога Урумчи-Караш́ар, поднимающаяся в Тянь-Шань вдоль реки Дасигоу, неожиданно оживленная. Машины едут в верховья долины на угольные шахты, электростанции и геологические базы. И на альпийские луга, где киргизы и казахи разводят овец и лошадей. Вдоль дороги висят огромные рекламные плакаты, приглашающие посетить туристическое пастбище идиллического вида. Обеспеченные китайцы на белых джипах направляются туда кататься на лошадях и ночевать в казахских юртах.

Дорога входит в узкое ущелье. На склонах растет хвойный лес, но к нему не подобраться — слишком круто. Именно из-за невозможно крутого рельефа тянь-шаньские ели здесь еще не пошли под топор. Изредка мы видим упавшие с обрывов бетономешалки и грузовики. Ездить здесь зимой по снегу очень опасно.

Подъем в Тянь-Шань по ущелью Дасигоу

Река Дасигоу прозрачная и мощная. Она обтекает валуны, круто поворачивает вместе с ущельем, размывает свежие осыпи под дорогой. Она кажется интересной для водников, возможно, это даже было бы первопроходом.

Долина расширяется, а река мелеет и петляет среди галечных наносов. Сверху бетонной громадой стоит плотина. На нее можно зайти прямо с дороги и оглядеть долину со смотровой площадки размером со стадион. Снова начинается дождь, и мы едем вверх, где в городке Хоус́я надеемся на свежие фрукты и овощи. Лёва не смог обойти вниманием столь интересное название и рассказывает нам «Хоуся, Хоуся, скоро будет Хоуся!» Он тоже мечтает о дынях.

В Хоуся шумит конденсационная электростанция, окруженная кучами угля и самосвалами. А на крохотном рынке продаются арбузы, дыни, яблоки, сливы и десятки видов овощей. В Монголии даже в областных центрах не было такого выбора. Спортивный поход, где каждый второй день можно есть свежие фрукты, — что может быть приятнее? А Лёва уже знает, как выглядят стаканчики с йогуртом, и берет сразу два. У моста через реку разбит парк для жителей города — приезжих специалистов. Мы тоже приезжие, так что и мы прячемся от дождя в беседке, а заодно съедаем целый арбуз: половину в рюкзак не положишь. В запасе у нас еще дыни, яблоки и капуста.

В отличие от Урумчи, бензин в Хоуся — для всех, хоть с кадушкой приезжай. Ни охраны, ни строгостей.

Долина снова резко сужается, а дорога идет круто вверх. Деревья растут даже на скалах. У реки попадаются крошечные площадки, подходящие для палатки, но от них нас отделяет 100-метровый обрыв. Мы высматриваем по карте Генштаба возможные притоки и надеемся, что место слияния будет пологим. Но пока все боковые ущелья очень круты. Я взбираюсь на склон по пастушьим тропам, иногда в сотне метров над дорогой нахожу пологие каменистые площадки, но как туда подняться с велосипедом неизвестно. Вдвоем катить каждый велосипед невозможно, потому что решительно негде безопасно оставить Лёву. Скоро стемнеет.

Лес исчезает. Дасигоу выше Хоуся (интересно, что получится, если повторить это 10 раз как скороговорку)

Ни одной ровной площадки

«Давайте ставить палатку!» — все настойчивее повторяет Лёва. Наконец мы замечаем подвесной мостик через реку далеко внизу — туда, наверное, можно спуститься. По крайней мере, Лёва в этом уверен: «Место хорошее», — авторитетно заявляет он. По крутой тропе мы сначала катим велосипед, в котором сидит Лёва. Потом на микроскопическую террасу в боковой долине прибывает мой рюкзак и самым последним — мой разгруженный велосипед. В сухом месте под скалой разводим костер, а вокруг опять льет и непривычно холодно. Да, тут не 43 градуса, как в Урумчи.

К облакам

26 июля

Больше 2500 метров. Машин стало существенно меньше. Долина постепенно становится пологой. Исчезает лес. Верховья хребтов опутаны с разных сторон маленькими дорогами, но только главная пересекает основной хребет Укен и спускается на юг. Нам предстоит пересечь перевал Шэньли (Шэньли-Даван, 4050). 

Верховья Дасигоу

Кажется, что плоско, а на самом деле — подъем

Казахские юрты похожи на монгольские, но здесь ткань не красят в белый цвет

У дороги режут сало и торгуют неведомыми цветами, кореньями и даже какой-то настойкой

Нам удалось купить молока

Под перевалом — метеостанция и поселок с гостиницами-времянками для водителей, но мы, подозревая, что они не очень комфортные и грязные, предпочитаем изрытый сурочьими норами луг. Кроме того, в палатке теплее, чем в кое-как построенной комнате с щелями, через которые задувает ветер. Ночуем на высоте 3400. У Тони одышка и слабость: в этом году мы еще не поднимались на такую высоту. 

Хорошо видна поднимающаяся будто бы в небо дорога на крутой перевал. Огоньки машин ползут до позднего вечера.

Почти на хребте Укен

«Сурочья гостиница» — идеальный луг для кемпинга на сухом возвышении

Вершина на Укене

Дары перевала Шэньли

27 июля

На перевал поднимается разбитая дорога. Экскаваторы периодически разгребают ее от новых обвалов. Кое-где старые варианты дороги заброшены, а новая проложена по более оптимальному участку. В целом подъем не крутой, но много крупных камней и промоин. Рядом суровый, кажется, почти отвесный ледник. Мы попали в большие горы.

Подъем на перевал Шэньли-Даван. Перед подъемом пробуем разглядеть, не обвалилась ли какая-то существенная часть дороги. На склоне лежит давно упавший самосвал, который невозможно вытащить по крутой осыпи.

Осыпь с самосвалом медленно сползает в ледниковый цирк

Дорога среди высоких гор

Тоня с Лёвой двигаются все медленнее. Часто останавливаются отдыхать. На высоте 3800 Тоня говорит, что не может больше ехать, сильная слабость, подступает тошнота и даже во время остановок не получается надышаться. Я забираю деньги и документы из рюкзака, оставляю свой груженый велосипед у большого валуна и еду вверх с Лёвой на тонином. Тоня в это время поднимается пешком налегке. Через пару минут ее подбирает попутная машина, в которую пересел из велосипеда и Лёва. Они будут ждать на перевале меня с велосипедом, и на нем поедут вниз. А я вернусь пешком за вторым велосипедом, пересеку перевал и догоню их уже в низком месте, после спуска.

Добравшись до верха и отдав велосипед, я пешком спускаюсь назад к своему. Все водители, уже видевшие Тоню с Лёвой и оценившие трудности поочередного подъема на перевал с двумя велосипедами и малышом, останавливаются и приветствуют меня. Они предлагают мне воду и сок, печенье, мягкие кексы в упаковках, гроздья винограда и уйгурские лепешки. Один предложил дыню, и я не смог отказаться. Воды в бутылках у меня накопилось на пятерых. По дороге много прозрачных ручьев, но не мог же я обманывать широту души водителей? А когда я уже второй раз поднимался на перевал, один водитель, расчувствовавшись, подарил мне полный ящик лапши быстрого приготовления весом в три килограмма (24 штуки). Он еле влез под клапан моего гигантского велорюкзака. Хорошо, что я сшил его таким вместительным.

А Лёве подарили розового резинового кролика, которого мы решили назвать Шэньли в честь перевала.

Спуск очень приятен. Широкие виды вниз. Безлюдные зеленеющие холмы, оставленные мореной доисторического ледника. Разноцветье цветочных лугов, где из травы то и дело появится свистящая сурочья морда, а через дорогу молнией перелетает ушастая серая пищуха. Прозрачные реки журчат по камням. Вокруг ни сел, ни домов. В этой идиллии мы сворачиваем с дороги и ставим палатку. Раскладываем целую гору подаренных яств. Просто идеальная стоянка.

Зеленые холмы к югу от Шэньли-Давана 

Между двумя хребтами Тянь-Шаня

Идеальные стоянки

Обитаемое разнотравье

Вот столько подарков мы получили на Шэньли-Даване

Кружной путь

28 июля

Здесь, в верховьях реки Уласт́ен-Гол, наша второстепенная дорога почти не используется. Через несколько десятков километров на юг, в Уластае, она соединяется с шоссе Токсун-Балунт́ай-Карашар, параллельно которому идет старая железная дорога Турфан-Корл́а. Хотя она появилась в начале 80-х и совсем не выглядит старой, в 2014 году построили объезд, и сейчас она не используется. В России было бы странно видеть заброшенной железную дорогу такой современной конструкции. Мы надеялись, что и водители объезжают этот тянь-шаньский участок шоссе по равнине, но это не так. Как только мы подъехали к микроскопическому Уластаю, зашумели фуры, показались автомастерские, водительские столовые, места для ночлега и пара магазинов.

Заброшенная железная дорога

Ехать по шоссе вдоль Уластен-Гола мы не хотим. Вместо этого планируем пересечь безымянный перевал и спуститься в эту долину гораздо ниже по ее притоку. Может, по пути увидим нетронутую природу и тянь-шаньских обитателей.

На развилке к безымянному перевалу стоит монумент, украшенный в монгольском стиле с надписями на китайском и старомонгольском. Я надеялся, что это еще одна могила Чингисхана, но надпись на монументе такая: Bù shū dào ěr dùn dào ěr fū bāo (по-видимому, собственное имя или транскрипция с монгольского).

Дальше наша дорожка, снова тихая и безлюдная, поднимается по пожелтевшим склонам. Под перевалом — небольшая угольная(?) шахта. Внизу странное тупиковое ответвление от железной дороги, которое приводит на пустую огороженную бетонную площадку с двумя неиспользуемыми вышками. Рядом развалины отселенной деревни и какие-то вентиляционные шахты. Если дело было бы в России, я бы сказал, что это похоже на позиции ракетчиков.

Странный тупик со станцией

На западе от перевала — широкая безымянная долина. Откос под дорогой и над ней изрыли сурки. Они высовываются из травы, замечают велосипеды и убегают. Мелкие птицы садятся прямо на дорогу и дают себя фотографировать.

Каменка

Чечевица Северцова 

Вдалеке виден небольшой поселок и заброшенные дома

Дорожка въезжает в узкую долину. Машин нет — палатку можно ставить прямо на обочине. Но мы находим место еще лучше. По двое перетаскиваем каждый нагруженный велосипед по крупным обливным камнями и поднимаемся на высокую террасу над рекой. Как только я показался над перегибом, десять или пятнадцать сурков одновременно насторожились. Один тревожно засвистел и все, бросив обед, побежали к норам. Сидя на краешке, они с надеждой смотрят: «Когда он уйдет?»

Река, через которую мы переправляли наши нагруженные велосипеды

Настороженный житель Тянь-Шаня

Вечером я отправился с нейлоновым ведром за водой для ужина и в кустах наткнулся на целую семью яркендских зайцев. Они скачут по камням и почти меня не боятся. Далеко не убегают. Хорошее место для того, чтобы устроить дневку и пофотографировать местную живность.

Яркендский заяц

Каменка

Ночью я иду вверх по узкому ущелью притока. Воды в нем почти нет, лишь в верховьях появляется узкий ручеек. То и дело вижу блестящие в свете фонаря глаза зайцев, притаившихся в траве. Снимать их в темноте у меня не получается. Стены из конгломерата очень круты, я не рискую лезть на них и будто бы иду по темному коридору. Ощущение довольно жуткое, хотя почти наверняка медведь из-за поворота не покажется. 

Многочисленные узкие и глубокие боковые ущелья с небольшими ручейками — примета Центральной Азии. В них часто можно найти ровную площадку и спокойно переночевать даже там, где основная долина шумная и проезжая. Собрать немного сухих дров, а потом лежать в вечернем тепле и ждать, когда закипит котелок. 

Я смотрю на кусочек звездного неба и вспоминаю похожие ночевки под ивами в Занскаре и у минерального родника в Киннауре. Вспоминаю оживленную часть Памирского тракта, где мы «открыли» такое же ущельице и позвали к себе в гости проезжавшего английского велосипедиста. Вспоминаю сухие глинистые складки Алтын-Тага, где я тоже будто бы говорю с черным небом после 30 дней в абсолютной пустоте Куньлуня. Я помню сожаление, что завтра уже шумный город и то, что было, вряд ли повторится еще. И горы Центральной Азии кажутся мне бесконечным гостеприимным домом, устроенным природой специально для путешественников, альпинистов, велосипедистов и романтиков.

Среди сурков

29 июля

Дневка. Ходим по окрестностям. Фотографируем сурков и зайцев. На одном обрыве мне удалось притаиться на камне прямо над сурком и снять видео крупным планом.

Лёва отдыхает и, кажется, ему тоже очень нравятся тянь-шаньские дневки. Странно, за целый день по дороге проехала лишь одна машина.

Яркендский заяц

И его младший брат

Алашанский суслик

Сурок

Сурочьи норы буквально подо всеми валунами 

Около реки трава сочнее

Дневка в абсолютно идиллическом месте

Секретный объект

30 июля

Ночью шел дождь, и река в том месте, где мы легко переправились два дня назад, стала совсем непроходимой. Я ищу, где перейти бурную и холодную воду, а потом мы выкатываем велосипеды на дорогу, хлюпая промокшими ногами.

Через несколько километров — слияние с главным ущельем. Дорога заранее просмотрена на спутниковом снимке, она хорошая и идет по обеим сторонам реки. Вряд ли прижимы или обвалы могут сделать ее непроезжей.

Но внезапно после поворота — странный забор. Он перекрывает всю долину и взбирается высоко на склоны. Дорога закрыта шлагбаумом толщиной с телеграфный столб с железными шипами. За ним — ворота на замке. Я считаю, крайне гнусно перегораживать действующую дорогу военной частью. По такой дороге легко могут поехать иностранцы-велосипедисты и обнаружить что не надо. Всегда можно скрытно что-нибудь такое организовать в тупике, среди старых вырубок и лесных опушек, а на карте местности написать «дом отдыха» или «пионерлагерь».

Мы пытаемся общаться с часовым, показывая ему через щель в воротах смартфон с переводом наших реплик на китайский. Просим позвать дежурного офицера. «Нам нужно проехать! Обязательно! Непременно!» Китайский солдат с темпераментом биоробота отвечает нам знаками: «Не положено», «Дежурный офицер говорит: не положено». «Дежурный офицер говорит: не разговаривать с иностранцами».

Высоко на склоне над забором вьется каменистая тропа. Мы еще раз предупреждаем часового, что будем обходить их расположение по горам. Дежурный офицер, видимо, не против. Я поднимаюсь на тропу, оттуда объект виден как на ладони. Хорошие асфальтовые дороги по обеим сторонам реки. Мост. Баскетбольная площадка и столовая. Комиссия очень важных людей в штатском на черных джипах перемещается от одного сооружения к другому. По-китайски неловко бежит с очень срочным поручением солдат. В крутых скальных бортах долины вырыты многочисленные казематы. 

Рекогносцировка тропы показала, что с нагруженными велосипедами легче будет вернуться обратно и объехать по главной дороге. Так что мне пришлось вернуться ни с чем, помахав сверху на прощание высокой комиссии.

За несколько часов мы возвращаемся на шоссе, по которому медленно пылят длинные фуры. То ли им не приходит на ум, что разбитую донельзя грунтовку через горы можно легко объехать по равнине по асфальту, то ли там дорога платная, а здесь — нет. Ехать в пыли очень неприятно, еще и потому, что водители едут не по правой стороне, а где колея лучше. Но до конца дня мы завершили объезд военной части и нашли стоянку через реку от дороги, у мирного переката в зарослях полыни. Лёва сразу же захотел купаться — место мелкое и безопасное. Втроем с удовольствием смываем дорожную пыль в теплой тянь-шаньской реке.