По ледникам и по лугам с четвероногим спутником: горный поход по Северной Осетии

Второй рассказ о нашем походе в июне 2014 по горам Северной Осетии. 

1. Цветы и грозы

3. Можно подняться, но нельзя спуститься
4. Радуги и туманы

3 июня

К утру снежная буря уступила место деликатному дождику. Проснувшись, Лёва ринулся к выходу из палатки. Мы еле успели удержать его, чтобы натянуть непромокаемые штаны и куртку. Негодующий плач вертящегося Лёвы заставлял нас перепоручать этот процесс друг другу: «Я пойду за водой... а ты одень ребёнка!»

Вчерашний подъём на поляну Нахашбита «в лоб» без тропы нам не понравился, и спускаться мы для разнообразия решили по другому пути. Еще вечером Паша нашёл слегка набитую тропу — по ней и пошли. Извиваясь как воздушный змей, она идёт по хребту, расположенному слева от ручья, стекающего с Нахашбита, и спускается к урочищу Чефандзар. Оттуда мы вернулись на тропу по долине Хареса. Следующим по плану был перевал Авсанау.

Тропа на поляне Нахашбита

Урочище Чефандзар, вид сверху

И на уровне реки

Цветущая долина Хареса

Пограничный навес на этот раз не пустовал. Когда мы вышли из-за поворота, двое парней в зелёной форме, отложив оружие в сторону, полулежали: один — на скамье, другой — облокотившись на стенку. Устав явно предполагал иное: заметив нас, они схватили автоматы и стали прогуливаться с суровыми лицами. «Здравствуйте! Вы откуда?» — начали они издалека. «С Нахашбита? С ребёнком?! Он там не замёрз?» Убедившись, что Лёва в порядке, перешли к делу: «У вас ведь есть погранпропуск?»

Закончив с формальностями, ребята рассказали, что выше по долине есть скала, по форме напоминающая голову льва. Такое «природное чудо», а иногда и не одно, есть почти в каждой населённой горной долине — не только на Кавказе. Люди, у которых в кармане лежит смартфон с интернетом, продолжают олицетворять силы природы, как и тысячелетия назад во времена анимизма.

Голова нашего Льва крутилась по сторонам и пыталась привлечь к себе внимание. Умей Лёва говорить, он бы потребовал немедленно выпустить себя на волю. Поэтому мы стали присматривать на крутом склоне долины подходящую для ползания поляну. Она должна быть пологой, с низкой травой, желательно сухой, но не пыльной, не заросшей борщевиком, с местом, свободным от больших камней, и не на краю обрыва... Иногда мы подолгу искали плацдарм для выгуливания ребёнка.

В середине дня вернулся дождь, и мы решили, что переночуем в альплагере Таймази — он был почти по дороге. Свернули по указателю и вышли на огромное и совершенно пустынное футбольное поле. Дома закрыты, вокруг — ни души. Минут через 10 из леса показался человек в бесформенном плаще и объяснил, что Таймази — выше по склону, подняться туда можно по автомобильной дороге в обход или по короткой заросшей тропе.

Таймази оказался не современным горным курортом со всеми удобствам, а самым настоящим альплагерем. При виде такого в голове непроизвольно всплывают воспоминания о кошках ВЦСПС, ледорубах с деревянными древками и ватных спальных мешках. Пришлось побегать по территории в поисках хоть кого-нибудь, заходя в двери с надписями вроде «чистилище», «детское питание» и «радиорубка». Потом нас облаяли собаки. Спустя двадцать минут нашлись и инструкторы, удивлённые мокрым туристам с малышом. Они определили нас в уютный домик в лучших традициях советских турбаз за несезонные 400 рублей и даже проводили в горячий душ.

К предстоящему подъёму на Авсанау в альплагере отнеслись со скепсисом: «Тропа по лесу и заросшая — будете мокрыми по самые уши!» Зато погода как будто улучшилась: выйдя из домика в полночь, я увидела густо-чёрное звёздное небо.

4 июня

Пока мы сооружали завтрак на «веранде», Лёва искал самую глубокую лужу.

Теперь нас было четверо. Уходя из альплагеря, мы прихватили собаку. Она увязалась за нами, решив, что путешествовать — веселее, чем жить на одном месте. На первом же привале выяснилось, что самый перспективный хозяин — Лёва. Он доставал из пачки галеты и одну за одной скармливал новому питомцу.

Судя по отчётам, подниматься на перевал Авсанау нужно от моста через реку Урух близ селения Куссу и дальше по правому берегу реки Гебидон. Но в лагере Таймази нам рассказали, что сейчас мост разрушен, и остался пролёт только через одну протоку реки, а через вторую сложно переправиться вброд. Рекомендовали пройти по мосту через Урух в 1 км выше альплагеря Ростсельмаш и дальше идти через дом отдыха Порог неба. Так мы и сделали.

В районе нижней станции бугельного подъёмника «Порога неба» еще один мост — дорога пересекает реку Танандон. Третья река, которую предстояло пересечь, — Гебидон. Тропа к перевалу, обозначенная на карте, идёт по правому её берегу. Мы перешли Гебидон вброд (глубина — до 80 см, течение —1,5-2 м/с) у нижней станции подъёмника, но потом обнаружили, что выше по течению есть мостик, которым пользуются пограничники.

Место брода через Гебидон

Для масштаба

Мерными шагами убаюкивая ребёнка, мы поднимались вдоль реки Гебидон: сначала по лесу, затем через ароматные заросли рододендронов, разбавленные скальными выходами, между которыми петляет пограничная тропа.

Вид назад. Плоское место внизу долины примерно соответствует точке слияниия рек Гебидон, Танандон и Урух.

Лёва пытался на ходу рвать рододендроны

К 4 часам вечера мы оказались на широком выполаживании, высоко-высоко над долиной и почти на одном уровне с облаками. Под предлогом, что Лёва уже устал, дальше решили сегодня не идти. Снова чувствовалась близость границы: в 100 метрах от нашей палатки стоял временный домик пограничников — с оборванными кусками утеплителя и пластиковыми коробками от израсходованных сухих пайков снаружи и стратегическим запасом консервов и чая внутри (дверь оказалась открыта). Вечером мы пили горячий какао и смотрели, как птицы кружатся рядом с обнажёнными скалами. Наш новый хвостатый компаньон преданно расположился у входа в палатку.

Наша новая улучшенная палатка собственной конструкции из той же сверхлёгкой, прочной и абсолютно водонепроницаемой силиконки. Она больше предыдущей, и в ней мы легко помещаемся втроем. У неё ещё более свободное дно, и даже на неровной площадке оно теперь не меняет натяжение боковых полотнищ. Швы прочно склеены герметиком, затем сшиты, и строчка ещё раз загерметизирована. Форточка — в виде перевернутой буквы V, которая широко открывается для проветривания, не пропускает дождь даже в открытом состоянии; и в которую очень любит выглядывать Лёва, а иногда даже пытается вылезать. Внутри к стенкам приклеены диагональные желобки, которые отводят конденсат в углы палатки. Над входом растягивается небольшой и лёгкий тент, который позволяет готовить снаружи рядом с выходом даже под дождём. А ещё для неё удалось найти качественную молнию, в отличие от предыдущей палатки с отвратительной молнией из магазина «Турин». 

Вдалеке (для сравнения) виден домик пограничников

Весь вечер из-за края висячей долины, в которой мы расположились, поднималась облачная пена.

Облака то заполняли собой всё пространство вокруг, то отступали, образуя прогалы.

Чем темнее становилось, тем нереальнее казался пейзаж.

Я уже как-то писала о том, что в детстве мне очень хотелось оказаться в густом тумане. Она в очередной раз исполнилась.

5 июня

После полуночи разгулялся ветер и испытывал наше терпение, хлопая палаткой, до самого утра. Он не утих, даже когда вышло солнце, и чуть не вырвал из моих рук почти собранный спальник.

Подниматься к перевалу мы начали по едва заметной тропе. Она то терялась, убегая под камни и прячась в траве, то находилась и снова направляла нас к цели. Когда показался первый снежник, пришлось убеждать Лёву, что солнечные очки — хорошая, нужная и интересная вещь. Спустя полчаса, в течение которых мы сами надевали перед ним свои очки, стараясь показать, что это очень весело и смешно, он в конце концов согласился не срывать их с себя. А через несколько минут уже к ним привык и забыл, что глаза смотрят через тёмные стёкла.

К покорению своего первого категорийного перевала готов!

Путь подхода в цирк под перевал Авсанау

«Зелёнка» постепенно сменялась камнями (вид вниз)

Тщательно выбирая путь, чтобы избежать подъема по крутым снежникам между бараньими лбами, мы вышли в пологий перевальный цирк. Все склоны до самого верха — в снегу. 

Оставив нас с Лёвой резвиться в цирке, Паша ушёл на разведку и пропал на час. За это время он по крутому снегу поднялся на перевал по трём разным маршрутам, выбрал оптимальный и набил ступени. По пути подъёма на седловину мы три раза пересекли снежник: снег был в основном мягким и хорошо держал. На маленькой седловине перевала Авсанау (3050 м) было ветрено, и мы, не останавливаясь, побежали вниз по крутому травянисто-осыпному склону, преодолев по пути небольшой снежник.

Взлёт перевала Авсанау (самая низкая на фото седловина)

Вид с перевального взлёта в сторону долины Хареса

Протокольное фото 1

Протокольное фото 2

Спуск с перевала Авсанау к леднику Бартуй

Через полчаса мы вышли к крутому и высокому гребню левобережной морены ледника Бартуй. Взобравшись на него, мы решили, что спускаться на ледник будет удобнее ближе к верховьям, и прошли две сотни метров вверх по гребню, где он стал более пологим со стороны ледника. Технических трудностей спуск не представлял. Но чтобы попасть на поверхность самого ледника, мы ещё с полчаса скакали и карабкались по каменным глыбам. Лёва сидел у меня за спиной и явно подумывал о том, что неплохо бы размяться. Но выпустить его на камни и мокрую снежную кашу на поверхности льда мы не могли.

На снимке виден гребень боковой морены, преграждающий выход на ледник Бартуй (ближе), и центральная морена ледника Бартуй (дальше).

В кармане перед выходом на боковую морену ледника

Оказавшись на пологом без разрывов, ярко-белом, кое-где с голубизной леднике, мы почти побежали вниз, по диагонали по направлению к одной из центральных морен. Не без труда пересекли её, отыскивая оптимальный путь среди шатающихся и звонко стучащих друг о друга глыб и более мелких камней, и снова пошли по леднику. Лёва уже несколько часов, не вылезая, сидел взаперти, и настроение его, несмотря на отличные виды вокруг, постепенно ухудшалось. Нужно было как можно скорее добраться до земли и травы.

Ближе к нижней границе ледник стал изрезанным, и мы немного поплутали среди того, что небезосновательно называется сераками. По происхождению это слово — французское, так называется швейцарский сыр с пажитником, он же — шабцигер. Неблагозвучность русского названия этой формы рельефа хорошо отражает чувства, которые она вызывает в душах русскоязычных горных туристов и альпинистов.

Самое худшее ждало впереди. Язык ледника заканчивается ледовым обрывом, спуститься по которому без альпинистского снаряжения невозможно, хотя в некоторых отчетах как раз рекомендуется спускаться прямо там, дескать, большую часть склона попадаются каменистые карманы, а опасный открытый крутой участок якобы совсем невелик. Есть обходной вариант — по бараньим лбам слева, на него мы и нацелились. На часах было около 17, и после долгого дня мы едва стояли на ногах. Лёва устал висеть без движения, и перед ответственным спуском мы ненадолго выпустили его размяться, найдя безопасное место прямо на леднике. Я отдыхала вместе с ним, а Паша снова ходил на разведку. Удивительно, но собака из Таймази, несмотря на наше поведение, всё ещё была с нами.

«Пора!» — скомандовал Паша, показавшись из-за валунов. И мы полезли — в буквальном смысле. «Выпрямляй правую руку, цепляйся, теперь подтягивайся и берись левой рукой», — «Я не вижу, куда ставить ноги!» — «Правую — выше, там есть полочка, левую — вон на те камни, не бойся: они хорошо держат». Прошло пять бесконечных минут, и мы наконец оказались на длинной узкой осыпной полке-желобе, пересекающей траверсом бараньи лбы. Мы стали пробираться по ней, рассчитывая каждое движение, насколько это было возможно после тяжелого дня. Камни шатались, некоторые из них срывались вниз.

Когда бараньи лбы остались за нашими спинами, мы начали спуск по крутому травянисто-осыпному склону. Тропы не было. Паша медленно шёл впереди — и вдруг вместе с небольшим живым камешком заскользил вниз, быстро заработал палкой в попытках зарубиться, почти остановился, перевернулся с рюкзаком, снова покатился. Я остолбенело смотрела на него, пытаясь избавиться от ужасных воспоминаний о том, как Паша проехал 50 метров по снегу во время спуска с перевала Гуринг в Тибете. На этот раз он остановился гораздо быстрее — метров через 5. С ним всё оказалось в порядке.

Бараньи лбы и ледовый обрыв на поверхности откола ледника, вид снизу.

Оставшиеся десятки метров до реки мы спускались оооочень медленно. Ноги уже давно дрожали от усталости. Ощутив наконец под собой плоскую землю (впрочем, повсюду всё равно лежали камни), мы тут же бросились искать место для ночлега. Недалеко от реки среди низкорослых деревьев нашлась небольшая уютная полянка, на которой мы тут же покидали свои вещи. Вечер прошёл в тумане: еле-еле передвигаясь на ногах, которые стали совсем деревянными, и кряхтя будто старики, мы медленно поставили палатку, кое-как сходили за водой, не спеша приготовили ужин. Лёва тоже устал и быстро уснул в мягком «гнезде», состегнутом из двух пуховых спальных мешков. «Завтра быстренько дойдём до Дзинаги и заберём свою заброску со вкусностями!» — пообещали мы себе перед сном.

6 июня

Cборы были суматошными и радостными: мы предвкушали приятный день. Из описаний мы знали, что на переход по долине реки Бартуй — от устья до подъёма на ледник — требуется 3-4 часа. Двигаясь в обратном направлении, мы преодолеем этот участок быстрее и вечером, а то и днём уже будем в посёлке Дзинага.

Найти тропу оказалось непросто. Мы скакали по каменистому дну долины, густо заросшему молодыми берёзами, и с надеждой посматривали вперёд: не покажутся ли следы человека. В поисках удобного пути мы спускались к реке и шли по обкатанным водой камням, перелезали через валуны, взбирались на высокие и казавшиеся почти отвесными обрывы из песка и конгломерата, и снова углублялись в густой лес. Раз за разом приходилось пересекать крутые выносы ручьёв и селевых потоков. Несколько раз тропа как будто появлялась, и мы, обнадёженные, летели вперёд, но потом она пропадала. Начался дождь. В одном месте река разрушила берег и оставила крутую живую осыпь высотой до 100 метров, уходящую прямо в реку. Паша как обычно пошёл вперёд, а потом помог пройти и нам с Лёвой — прямо по осыпи над бурлящей водой. Камни съезжали в реку, их место занимали новые, засыпая оставленную нами тропу.

В конце концов тропа перестала от нас прятаться. Поднявшись на гладко причёсанные влажные цветущие луга с травой выше колена, она вывела нас к кошу над Дзинагой — через 5,5 часов после выхода со стоянки. Терпеливая собака радостно поскакала вперёд, но, заметив, что мы не спешим, вернулась обратно.

В воздухе всё ещё висели мелкие капли, и в знак нашего прощания с ледником Бартуй появилась радуга.

В Дзинагу мы решили сегодня не идти, а переночевать в сосновой роще у разлива реки. Роща, издалека выглядевшая сосновой, как оказалось, в большей степени состоит из колючей облепихи в рост человека, но и хорошее место в соснах мы в конце концов нашли. Лёву, сегодня видимо, недостаточно часто мазали кремом от солнца: у него слегка сгорело лицо, и к костру он близко не подползал.

Вечером на дым пришли конные пограничники. Лёва, который обычно с интересом относится к новым людям, почему-то сразу испугался, то ли из-за зеленой формы, то ли из-за лошади, то ли поведение военных показалось ему неподобающим. «Собака тоже ваша?» — спросили удивленные пограничники. Проверили документы, немного посохли у костра и ушли обратно, на заставу в Дзинаге, попросив на следующий день зайти, «чтобы записаться в журнал».

7 июня

Здание погранзаставы, стоящее в стороне от деревенских домов, похоже на дворец. Фирменный стиль узнаваем: зелёные водонапорные башни, зелёные ворота, зелёные камеры на бетонных столбах. «Вы записаться, да?» — спросил часовой, и наши паспорта исчезли внутри. За 15 минут, которые ушли на то, чтобы переписать наши данные, Лёва освоился на гладко подстриженном газоне и уходить не хотел. Удалось его отвлечь только на коней, пасущихся на лугу за заставой, а там и другие интересности показались: рядом паслись бараны, по единственной улице протарахтела «буханка» почты России, в единственное сельпо потянулись люди за хлебом, который, наряду с посылками и телеграммами неизменно привозит эта самая машина.

Мы тоже зашли в магазин. Обсуждая, что купить, мы упомянули заброску, которая ждала нас в киоске — до него оставалось не больше двухсот метров. «А он сегодня закрыт, — сказала продавщица, — хозяева уехали». Быстро закончив с покупками, мы бросились проверять, так ли это.

Киоск действительно был заперт. Оставив рюкзак и нас с Лёвой, Паша углубился в Дзинагу — искать хозяев или кого-нибудь, кто в курсе, где они. На улицах и во дворах никого не было, как будто все одновременно разъехались по делам, и пашины поиски не были быстрыми. Наконец он вернулся с клочком картона, на котором было записано два телефона.

Выяснилось, что хозяева киоска уехали вчера вечером в Беслан, узнав, что с их племянником произошёл несчастный случай. В Дзинаге осталась лишь старая бабушка, но помочь она ничем не могла (хотя и очень хотела): ключи они забрали с собой. Вернуться должны были вечером на следующий день. Можно было и подождать их в Дзинаге, но нам не хотелось терять время, и они предложили отправить машину с нашей заброской в село Дунта в соседней долине, где мы должны были оказаться через два дня. «Как доберётесь до Дунты, ищите Жорика!» Так и договорились.

В заброске, кроме продуктов, был следующий набор подгузников и бензин. И то, и другое у нас ещё не закончилось, а недостающую еду на пару дней мы купили в Дзинаге. Конечно, это были уже просто продукты из сельского магазина, а не наша чудесная раскладка, рассчитанная по соотношению белков, жиров и углеводов, но пару дней можно ведь и потерпеть.

Связаться с хозяевами киоска нам помогли трое армян из Алаверды, приехавшие в Северную Осетию на заработки. После того, как мы обо всём договорились, они пригласили нас в свой домик на обед. Он состоял из хлеба, огурцов, помидоров, только что сорванного зелёного лука и лапши «доширак». «Чая нет, есть кофе, обычно русские его любят. Кстати, вы откуда? Из Москвы? По акценту не похоже!»

На следующий перевал — Гулар (Казатфцаг) — от Дзинаги поднимается грунтовая дорога, построенная в середине ХХ века к штольням чуть ниже перевала (а на самом перевале размещаются старые отвалы). Проехать здесь можно разве что на велосипеде, но в целом дорога сохранилась удовлетворительно, учитывая, сколько прошло времени. Начальную часть пути можно срезать по тропе, что мы и сделали.

Дзинага осталась внизу

Дорога из Дзинаги на Гулар

До самого перевала идет, где заросшая, где засыпанная обвалами, но все же дорога.

На большей части подъёма воды нет. Как же ночевать? Будет ли вода на перевале? К вечеру неожиданно налетела гроза. Мы быстро поставили палатку прямо на дороге — единственной ровной поверхности — и спрятались в неё. К палатке в этом походе мы взяли небольшой тент размером 1,5 х 2 метра с тем, чтобы растянув его над входом палатки, иметь возможность готовить снаружи даже в плохую погоду. Раньше мы всегда в таких случаях готовили внутри, но сейчас любопытный Лёва, стремительно ползающий по всей палатке, сделал бы этот процесс очень опасным. Под углы тента Паша подставил кастрюлю и миску, и мы принялись собирать дождевую воду. После подъёма питьё оказалось очень приятным.

Без дороги никому бы и в голову не пришло подниматься на перевал по этому крутому борту долины.

Когда дождь закончился, мы слили остатки в бутылку, быстро собрали мокрую палатку и пошли дальше в первых робких сумерках по влажной траве — нужно было найти место с источником воды. На ночёвку остановились снова прямо на дороге, под самым перевальным взлётом, найдя безопасное от падения камней и защищённое от ветра место. Недалеко со склона стекал прозрачный ручей. Буквально в метре от палатки — крутой травянистый спуск. Хорошо, что Лёва еще не умеет бегать. Подъём от Дзинаги занял 4,5 часа.

Виден взлёт перевала Гулар

8 июня

Через полчаса после выхода с нашей высокой стоянки мы поднялись на перевал Гулар (2954 м, н/к). Лёва к тому времени уже уснул, и, пока Паша снимал перевальную записку предыдущей группы и заполнял нашу, я раскачивалась на одном месте, чтобы его не разбудить.

Вид с перевала Гулар в сторону Дзинаги

На перевале остатки дороги заканчиваются, а тропа разветвляется на две. Одна идёт прямо вниз по склону, выходя на пологую террасу, с которой начинается крутой спуск в долину. Другая идет траверсом на юг, пересекает несколько ручьев и притоков Сардидона и подходит к Сардидону выше места впадения притоков, и брод в этом месте должен быть более легким. Мы выбрали вторую.

На склоне видна выбранная нами тропа, траверсирующая склон.

Та же тропа, вид в сторону перевала Гулар, который мы уже оставили позади.

Подходим к ручью, впадающему в Сардидон.

Дойдя до ручья, перешли его вброд (по колено) и начали спускаться траверсом по правому борту долины. Собака, увидев стайку птиц, стала бегать за ними вприпрыжку, но так никого и не поймала. Переключилась на зайца, но и его добыть не смогла. Её обед состоял только из печенья, которым угостил Лёва.

Река Сардидон

Дойдя до Сардидона, мы легко переправились на его правый берег. Ниже по течению правобережная тропа заходит на высокие террасы, виден необитаемый в это время пастуший балаган. По хорошей тропе мы быстро поднялись на небольшой перевал Дунта (Казаты-вцег, 2343 м). С самого утра шёл дождь, но тут внезапно распогодилось. А Лёва как раз недавно заснул, поэтому я не могла снять мембранную куртку, поверх которой был надет рюкзачок, и после подъёма была вся в поту. 

Было ещё не слишком поздно, но мы решили, что в село Дунта — ждать Жорика с нашей заброской — лучше прибыть утром. Палатку поставили на лугу высоко над рекой, чуть южнее прямого пути спуска с перевала. Луг заканчивался сыпучим обрывом, из-под которого вытекал ручей — исток относительно нового оврага. Позднее жители Дунты рассказали, что с этим местом связана легенда. Как-то на склоне расположились на ночлег пастухи с отарой. Ночью один козёл стал беспокоиться, пробил ограду и убежал. В поисках животного люди поднялись выше по склону — и как раз в этот момент произошёл оползень, образовав овраг и похоронив всю отару. Люди остались живы, и с тех пор принято ежегодно собираться на поляне и устраивать праздник в честь козла, спасшего пастухов.

Редкие огни Дунты погасли через час после того, как село солнце.

9 июня

В 9 утра Паша позвонил хозяину киоска, в котором мы оставляли заброску. Тот вначале не понял, о чём речь, но через 5 минут объяснений сказал, что сейчас начнёт искать машину. Договорились, что он напишет смс, когда отправит наш ценный груз в Дунту, и что мы подойдём туда примерно к полудню. Через 2 часа смски ещё не было.

Мы отправились в Дунту

По пути к Дунте мы прошли через развалины села Хунсар, в котором до депортации 1944 года жили ингуши. Из-за каменной стены полуразрушенного дома вышел як — большой, чёрный, волосатый. Мы раньше не видели яков на Кавказе и были удивлены. Позже нам рассказали, что яков привезли в советское время из Тибета в качестве сельскохозяйственного эксперимента. Сейчас их продолжают понемногу разводить, в основном, как диковинку для туристов.

Развалины Хунсар

Вот и Дунта

В центре маленького села — несколько обнадёживающих машин рядом с большим домом, похожим на фельдшерский пункт. Остальные дома — маленькие и непритязательные. «Машины из Дзинаги не было, — ответили на наш вопрос местные жители, — Нет, магазина у нас нет, ближайший — в 15 км». Между тем, еда у нас почти закончилась. Да и подгузников, которых не купить не только в ближайшем магазине, но скорее всего, по всей долине, осталось на 2 дня.

Остальные части рассказа:
1. Цветы и грозы

3. Можно подняться, но нельзя спуститься
4. Радуги и туманы