Тимбудун

Для иностранца в Китае «тимбудун» — как панцирь для черепахи. Хочешь — всем улыбаешься, а когда нужно, с головой прячься внутрь. Сидишь, к примеру, в едальне, цепляешь палочками рис, а к нему — яйца с томатами и жареную картошку с острыми бобами, вкуснее не найдешь даже в Белоруссии. Но благостность нарушена: обступают рабочие с соседнего столика, дымят сигаретами и пристают с расспросами. Отвечать не хочется, обижать тоже. Спасает волшебный «тимбудун» — «не понимаю». Смотрят по-отечески и слегка насмешливо, тяжело, мол, вам без языка, мы поможем, скажите, если что. И отходят: интересной беседы не вышло.

Нет, когда нужно и хочется, мы находим общий язык и без китайского. Не только «вомэн урусэ» — «мы русские» и «чиго лю пхо» — «дорога эта не очень». Но и «Какие руды вы ищете в этой долине?», и даже «Не найдется ли у вас инструмента для извлечения подшипников?» — это уже с помощью переводчика в телефоне. Чтобы не смущать китайцев совсем корявым переводом с русского, мы переводим с английского — получается, видимо, не очень, но смысл до собеседника доходит. В обратную сторону можно жестами и мимикой, а удобнее — таким же кривым переводчиком с китайского на английский.

Еще до появления смартфонов мы однажды целый вечер обсуждали с уйгурскими пастухами, как принято пасти овец и почему Путин все еще не платит нам за путешествия. «Мы бы за бесплатно на велосипедах в такую даль ни за что не поехали!» — и косятся на рюкзак-гигант. Хотя с уйгурами проще: если к нашему первобытному китайскому добавить тюркские «очаг» и «урюк», неведомо как попавшую сюда «лампочку» и уйгурскую общительность, то ко второму дню знакомства на корешке тетради будет написан уйгурский алфавит, а в рюкзаке будет лежать пакет с лепешками. Общую смесь языков и артистичности можно найти с кем угодно. На крайний случай всегда остается «тимбудун».

Другое дело — чиновники, от них «тимбудуном» не отделаешься. Разговоры с ними тягучи как мед и утомительны как подъем на перевал. Китайская дипломатия — это коллективное упражнение в изящной словесности, и неважно, что посредником служит смартфон.
— Мы отвечаем за вашу безопасность и не можем вам позволить здесь оставаться. В этой местности водятся дикие звери.
— Мы благодарны вам за беспокойство. Мы специально ехали сюда, чтобы посмотреть на диких зверей и имеем необходимый опыт и снаряжение. Вы понимаете, как непросто проделать весь путь на велосипеде?
— Конечно, но в горах очень холодно, особенно по ночам. Ребенок замерзнет.
И так продолжается бесконечно. Если китайскому чиновнику велели не пускать иностранцев, то волки — за каждым камнем, а дорога обрывиста и опасна. Куда проще было бы прервать диалог на «тимбудуне» и спрятаться за панцирем, где тебя никто не найдет.

С уйгуром невозможно не найти общего языка.

С тибетцами легко на уровне «Как пройти в монастырь?» и «Далай-лама на алтаре? Знаем-знаем, а как же». Со сложными вопросами — беда.

Когда дело доходит до «Мы хотим купить клей», все остаются доброжелательными, но клей не появляется, потому что никто ничего не понял.

Но если очень нужно, то объяснение находится, к примеру, с помощью картинок или пантомимы. И уж тут мы точно оказываемся в самом центре внимания.