Хитрая граница

Мы на ощупь ищем дорогу из Цинхая в Сычуань в обход Тибета и убегаем от мастифов. Потом попадаем в руки к полиции и катаемся на машине с мигалками. А в Сычуани нас ждут снежные львы и никем не разведанная колея через перевал Си-Ла.

Это продолжение цикла рассказов о велопоходе по России, Монголии и Китаю в 2015 году:
1. Между двух озер, или На велосипедах от Байкала до Хубсугула
2. Трое против ветра: на велосипедах в глубь Монголии
3. Ливень в пустыне. От Хангая до Монгольского Алтая
4. Китайская дорога в монгольском космосе. Через Монгольский Алтай в Джунгарию
5. На велосипедах с арбузом в рюкзаке. Из Джунгарии в Китайский Тянь-Шань
6. Долины для звездочетов. Вдоль Китайского Тянь-Шаня
7. Зачем велорюкзаку лямки? На двух колесах и пешком по Китайскому Тянь-Шаню
8. Красные горы и оазис Куча на Шелковом пути. Пока, Тянь-Шань!
9. Город Цзадо и путь в тибетскую неизвестность
10. Дорога, которой нет 
11. Путь в святой город
11. Дасубэньсы ― маленькая Лхаса на границе Тибета
 
Все написано нами в соавторстве.

Два разных Тибета

2 сентября

Нижняя часть «маленькой Лхасы» — одноэтажные домики, обмазанные глиной и побеленные. Побелка легко смывается дождями и ее часто обновляют, поэтому жилые дома — белые, а заброшенные скоро становятся бежевыми. 

Дорога вдоль Дзечу идет по обоим берегам. По нашему, правому берегу, ее прямо сейчас строят. Одна половина уже залита толстым бетоном. Асфальт применяют только на шоссе, а мелкие каменисто-грунтовые дороги постепенно делают бетонными.

Яки купаются

Проселки постепенно делают бетонными. Асфальт не кладут. Но грунтовых дорог пока во много раз больше

Мы поднимаемся по долине, чтобы пересечь следующий хребет на нашем пути. Граница с Тибетом здесь так близко, что на советских картах она обозначена прямо по этому хребту. Но современная граница — чуть дальше, и нам не придется ее пересекать.

Тибетцы здесь выращивают зерно и овощи вместо обычного в высокогорье кочевого скотоводства. Участки тщательно огорожены, и на них стоят деревянные подставки для сушки сена, совсем как в Сычуани. Дома тоже стали совсем сычуаньские. Дорога крутая и грунтовая, особенно по долине. А подъем на перевал (4750) уже реконструирован. Два серпантина: старый крутой и новый пологий, пересекаясь, взбираются вверх. У нового серпантина правые полувитки поднимаются, а левые идут горизонтально и иногда даже со спуском. Для велосипеда — очень комфортно, успеваешь отдыхать между подъемами. 

Поднимаемся на перевал

На велосипеде Лёва после обеда всегда засыпает, поэтому мы не останавливается на перевале, а сразу едем вниз, чтобы ветер не будил его. Небо хмурится, и скоро может быть дождь.

Мы спускаемся в долину, в которой уже нет сычуаньских домов, а наоборот — стада яков и летние домики. Где же поставить палатку? На другой стороне реки замечаем пустой выпас и нежилой домик. Подъезжаем. За нами сразу же едут любопытные тибетцы на мотоцикле. Знаками они объясняют нам, чтобы мы не останавливались в этом домике. Мы говорим, что у нас есть палатка и домик нас не интересует, а сами гадаем, почему же нельзя в нем останавливаться:
— потому что это нарушение частной собственности,
— продувает через пустые окна, и мы замерзнем от ветра,
— нельзя останавливаться в заброшенных домах по сакральным причинам (дух умершего хозяина),
— нельзя останавливаться в заброшенных домах по гигиеническим причинам (кто-то болел перед тем, как оставить дом)?

Гроза совсем близко. Быстро ставим палатку. С соседнего стойбища приходят женщины и предлагают переночевать в их домике, но мы решаем, что в уединенной палатке нам комфортнее.

Молнии полыхают все ближе и ближе. Гром такой, будто раскалываются камни. Все вокруг течет, а у нас в палатке сухо и готов ужин. Засыпаем, считая секунды между громами и молниями.

На пределе через перевал

3 сентября

«Пока сидишь в седле, воздействие разреженного воздуха почти не ощущается, только лишь мул останавливается каждые несколько метров и тяжело дышит.» E. Teichman (1922)

Тибетские женщины принесли нам завтрак: термос с кипятком и мешочек цампы, в которой лежит полукилограммовый кусочек сливочного масла. Мы в ответ угощаем их печеньем. 

В описаниях западных путешественников цампу обычно едят с приговоркой «невкусная, но уж какая есть». Но у нас есть фирменное походное блюдо: взять сухого молока, соли и сахара как на манную кашу, смешать с цампой, залить кипятком, перемешать, добавить немного масла. В таком виде я предпочитаю цампу даже пшену. По питательным свойствам это вроде каши из овсяных хлопьев. Лёва тоже любит цампу.

Маленький перевал (4451), на который мы спускаемся сверху, выводит нас на «генштабовскую» гравийную дорогу Юйшу-Дэдансы. С точки зрения Генштаба, до сих пор мы двигались по каким-то тропам, а то и по бездорожью. Если дальше разведанные нами короткие тропы окажутся непроезжими, мы вполне сможем поехать по верной дороге на север до Юйшу хотя она и более длинная. Еще интереснее было бы поехать по этой дороге на юг. Там она идет по малонаселенным и пустынным местам и приходит в тибетский городок Моло. Также по ней можно выехать на восточное тибетское шоссе и по нему попасть коротким путем в Дэгэ. Но для этого пришлось бы нарушить границу Тибета.

Мы спускаемся в долину (4100). Вокруг озера — несколько притоков крупной безымянной реки и покрытые мочажинами нарядные болота. Выше по течению вдалеке виден храм. В поселке Диндотан строят массивный китайский сельсовет. В первый раз после Нангчена видим лавки с овощами. Впереди на дороге полицейский пост — это последний поселок Цинхая перед границей. Но мы едем не в Тибет, а в другую сторону и поcтовые нами даже не интересуются.

В долине проезжаем несколько небольших поселков. Мастифы здесь более свирепые, чем раньше. Одну собаку я еще могу отогнать камнями, используя велосипед. Я часто обгоняю Тоню, но в собачих местах останавливаюсь и жду, чтобы проехать их вдвоем. В одном из мест собаки воспринимают мое ожидание на дороге неправильно и вдвоем вылезают из-под забора, чтобы меня покусать. Одна хватает меня за ногу. Тибетец на мотоцикле останавливается и гудит клаксоном, пока собаки не ретируются. У мастифа мощные челюсти, но прокусить мои толстые штаны ему оказалось не под силу. Крови нет, только ссадины, и мы сразу же едем с Тоней дальше, чтобы у меня восстановилось кровообращение в ноге. Педалировать с покусанной ногой, оказывается, легче, чем идти. Хорошо еще, что все мы заранее сделали себе полный курс прививок от бешенства, и мне не надо срочно эвакуироваться в город, чтобы найти вакцину. 

Мы сворачиваем с бетонки и поднимаемся по долине, чтобы пересечь горы Цзунгэдушань и спуститься в долину Янцзы к тройной точке границы Цинхай-Тибет-Сычуань. Хребет Русского Географического общества мы планируем пересечь по долине безымянной речки, которая рассекает его.

Грунт в Тибете идеальный: проехал бульдозером — дорога готова. Потом по ней тарахтят грузовики, но она почти не разбивается.

Дорога идет к горячим источникам. Тибетцы купаются в открытых прудах или моются в контейнерах-душевых. В верховьях долины — множество флажков, отмечающих какое-то сакральное место. Мы не хотим присоединяться к массовому купанию и проезжаем его. Дорога становится все хуже, мы уже не уверены, что она идет через нужный нам перевал недалеко от горы Сэнъэбардушань. Я тщательно рассматривал это место на спутниковых снимках и пришел к выводу, что какая-то колея скорее всего есть. Попытаемся ее найти.

Около двух часов до заката. Видна крутая дорога в сторону перевала. Обсуждаем, на какой стороне ночевать, и решаем попробовать пересечь горы несмотря на усталость.

Когда толкаешь велосипед в крутой подъем, то это в итоге отнимает гораздо больше сил, чем езда в седле, поэтому я изо всех сил стараюсь именно ехать. С другой стороны, когда едешь — скорость подъема выше, чем пешком, и нагрузка часто становится запредельной. Мутнеет в глазах. На пологих участках намеренно еду очень медленно, восстанавливая дыхание после крутых. Но часто, запыхавшись, совсем останавливаюсь. Высматриваю впереди пологие участки для отдыха и пытаюсь оценить, смогу ли до них доехать, не остановившись. Если остановиться на крутом, даже отдохнув, не смогу тронуться в подъем.

Черные точки на склонах — это пасутся яки.
 

Тридцать метров по высоте. Остановка. Двадцать метров. Остановка. Пятнадцать. Остановка. Ух! Не доехал до пологого. Толкаю пешком еще десяток. Прислоняю велосипед к камню и, не отдыхая, пешком возвращаюсь обратно, чтобы помочь Тоне. Вниз ноги идут как будто сами. Пока спустился, уже отдохнул. Сажусь на тонин велосипед. Он менее нагружен, чем мой. Тоня идет вверх рядом налегке. Остановка. Теперь в четыре руки катим велосипед вверх. Более пологое место. Снова еду. Объезжаю свой велосипед, проезжаю чуть выше и возвращаюсь за ним. 

Медленная дорожка на перевал

Рабочие строят дорогу над перевалом к шахте на горе. Они предлагают нам остаться у них на ночь. Впереди дорога на перевал ужасно разбита строительством. Мы едем дальше. Это, кажется, уже совсем не дорога, а беспорядочные колеи во все стороны по склонам горы. Участки из очень крупных камней, по которым может проехать только гусеничный бульдозер. Перед перевалом наша плохая, но все-таки дорога выныривает из этого лабиринта. Мы видим хребет Русского географического общества, изрезанный глубокими долинами и поросший самым настоящим красивым еловым лесом. 

Добрались до перевала!

Спуск еще хуже, чем подъем. Глубокие песчано-глинисто-каменистые колеи на очень крутом склоне. Мы радуемся, что едем по ним вниз, а не вверх. Подниматься здесь было бы едва возможно. Никаких автомобилей, конечно, нет. За поворотом дороги стоит крупный куку-яман. Он долго непонимающе смотрит на меня, потом медленно уходит по крутому травянистому склону и скрывается за бараньим лбом.

Яки в этих краях — обычное дело, даже если дорога совсем глухая

Ровная площадка, где было бы приятно поставить лагерь, занята заброшенной базой горняков: разбитые домики-контейнеры, брошенные гусеницы тракторов и кучи мусора вокруг. Чуть ниже среди кустов мы находим идеальную дикую и красивую площадку, хотя и не совсем ровную.

У полиции в гостях

4 сентября

Судя по нашей карте, некоторые боковые долины лежат уже в Тибете. Жить там — все равно что в анклаве: с остальным Тибетом напрямую их не соединяет ни одной дороги. Несколько маленьких деревень, и мы въезжаем в удивительный лес. Дорога идет среди вековых елей, которые напоминают нам такую же дикую долину Сицюя . В Сычуани большая часть лесов уже вырублена, а в тибетской префектуре Чамдо их должно быть очень много. К сожалению, Чамдо — самая закрытая для иностранцев часть Тибета.

Белые мазаные дома — как в Центральном Тибете. Деревянные, крашенные охрой — как в Сычуани.

Новые дома строят из бетона, а не из глины, но стиль сохраняется.

В Сычуани ставят деревянные «вешала» для просушки и хранения сена мотоциклетных и покрышек

Сурок возлежит рядом со своей норой

Старая дорога поднимается в лоб, новую китайцы проложили прямо под прижимом

Глубина вреза долин, по сравнению с центральным Цинхаем и Тибетом, очень большая и составляет около двух километров, а склоны очень круты. Относительно полого только на самом верху. Там на альпийских лугах выпасают яков. Группа сильных духом могла бы устроить здесь красивый спортивный горный поход со множеством спусков и подъемов по дикому и прекрасному хвойному лесу, нам же на велосипедах туда, конечно, не подняться. 

В реке — абсолютно прозрачная вода

Тибетцы доработали новую дорогу изображением Падмасамбхавы

Один из множества порогов

Ущелье дикое и очень красивое

Сычуаньская осень едва начинается

Поднимаясь и опускаясь, пересекая реку по мостикам, дорога идет вдоль реки. Чем ниже, тем воды больше и грохочет порой просто оглушительно.

Храм в маленьком монастыре оказался закрыт. Обычно в таких случаях приходит монах и открывает дверь, но здесь нам объяснили, что лама уехал и забрал с собой ключи

Маленькой тибетское село с флагами Китая

Мостик через реку

Сконы заросли елями

Чем ниже спускаемся к Янцы, тем больше лиственных

На берегу Янцзы соединяются границы трех провинций: Цинхая, Сычуани и Тибетского автономного района (на картах Генштаба граница Тибета не соответсвует современной, и тройная точка границ находится в целых ста километрах выше по течению Янцзы). Какое-то строящееся здание. Подъезжают двое на мотоцикле в майках, но с пистолетами.
— Дальше Тибет, вам нельзя!
— Мы вообще-то в Сычуань едем, где бы переправиться на тот берег?
— Мост есть впереди, но туда НЕЛЬЗЯ! Вам назад!
— А сзади есть мост?
— Нет, мост впереди.
— Как же нам попасть в Сычуань?

Словно щелкнул какой-то переключатель в голове, китайский полицейский достатет телефон и начинает звонить. «Вы тут посидите пока. В Центре решат, как вам помочь. Пейте воду, газировку. Доставайте печеньки из мешка!» 

Пост — это один домик из двух комнат. В одной — тибетская печь и топчан. На подоконнике стоит старенький ноутбук. Чтобы скоротать время, полицейские начинают переписывать наши паспорта в истрепанную общую терадку. Я замечаю, что перед нами записей об иностранцах нет. Затем, видимо для надежности, паспорта фотографируют на смартфоны.

— Сейчас за вами приедет машина из Люшо и привезет вас в Сычуань.
— Сколько ее ждать?
— Это около 40 км, они сейчас выезжают.
— Хорошо, спасибо, но как с велосипедами? Может, лучше мы сами доедем?
— Машина приедет достаточно большая!

Через час из машины выходят Главный из Центра, переводчица на каблуках и солдат-автоматчик. Пытаемся погрузить велосипеды в багажник джипа. Они почти влезают. Но остались еще рюкзаки.
 
— Нет, как-то не очень входит! Мы сейчас вызовем еще грузовик! 

Еще через час велосипеды наконец загружены и привязаны в кузове грузовика. Мы едем в кабине с переводчицей и разговариваем с ней о жизни. Главный с автоматчиком едут сзади на джипе, мигая красным и синим как почетный эскорт. Проезжаем очень тибетскую деревню, каких уже не осталось в более развитых провинциях. Она похожа на тибетские поселки Цинхая, какими они были лет 50 назад. Глину еще не сменил бетон. Монастыри старые, без следов ремонта. На крышах домов сохнет кукурузное сено и кормовая репа. Притоки Янцзы очень прозрачные и красивые. «Пожалуйста, не фотографируйте, это Тибетский автономный район», — просят нас.  

Уже темнеет и мы просим переводчицу, когда въедем в Сычуань, высадить нас на лугу около небольшой речки, а не в ночном городе, чтобы никто не беспокоил нас ночью в палатке. С мигалками переезжаем Янцзы по подвесному мосту.

— Сначала надо поехать в город и зарегистрироваться
— А потом на луг?
— Да.

На карте Генштаба Люшо обозначено как Дэнкэ. Но в реальности Дэнкэ — это маленький запрещенный для нас городок на тибетском правом берегу Янцзы, а Люшо — свободный сычуаньский на левом. В темном Люшо заходим в полицию. Дежурное помещение совмещено с казармой. С нар спрыгивает полицейский и предлагает формы для регистрации. Пока я их заполняю, китайцы обмениваются шуточками, вероятно по поводу глуповатых иностранцев.

— А теперь мы вас отвезем в безопасное место, где вы сможете спокойно поставить палатку и переночевать.

Машина везет нас обратно из города и останавливается у военного поста, охраняющего мост в Тибет. 

— Вот здесь вы можете встать с палаткой. Тут абсолютно безопасно: военные охраняют! Если нужна вода, берите у них из цистерны. Немного шумновато, но в 11 вечера дизель выключат. Если вам что-то надо, спрашивайте у солдат, помогут.

В свете фар и фонариков полицейские и солдаты выгружают из машины наши велосипеды и рюкзаки и переносят внутрь ограды поста. Внизу течет бурая Янцзы. Сверху звездное небо. Из дыры в неосвещенном деревянном туалете рядом с постом хрюкает свинья. По-моему, это самый странный кемпинг в нашей жизни. 

В провинции не у моря

5 сентября

В Люшо очень впечатляющий монастырь. Утром вокруг него ходят и крутят барабаны колоритные тибетцы. Некоторые с грудными детьми, которые примотаны сзади длинным куском ткани. Морщинистые старушки, молодые мамы, отцы семейств и юноши словно автоматически оборачиваются на нашего светловолосого малыша. Ему тоже нравится крутить барабаны, так что наши обходы монастыря вполне соответствует ожиданиям тибетцев, которые тоже не жалеют времени на это важное дело. Внутри старого и маленького, но очень живого храма, по периметру одна за другой идут потертые деревянные «витрины» как в дореволюционных музеях. За стеклом множество статуй, и статуэток Будд, бодхисаттв и тибетских защитников. 

Площадь перед монастырем в Люшо

У входа — тибетские снежные львы, очень похожие на китайских львов-стражей. В Китае пару львов ставят не только перед храмами, правительственными резиденциями и усыпальницами, но и, к примеру, перед банками. Количество кудряшек на львах ни в коем случае не должно должно быть выше, чем статус заведения.

Улица рядом с храмом

Рядом небольшой тибетский торговый квартал, чем-то напоминающий миниатюрный лхасский Баркхор. Лампады и масло в бочках, разноцветные флажки, цампа в мешках, чанг в банках. Ручные, комнатные и автомобильные молитвенные барабаны, традиционные и самостоятельно вращающиеся электромотором. Поясные гао, ожерелья из бирюзы, коралла и янтаря. Массивные пластмассовые «камни» — доступное каждой тибетской женщине праздничное украшение. Статуэтки, амулеты и все остальное, к чему так тянет тибетцев-паломников. Многие из них прибывают на мотоциклах с тибетской стороны в город на один день через тот же самый мост, что и мы. Обратно мотоциклы уезжают нагруженные продуктами и другими благами цивилизации. С давних времен тибетское паломничество — это еще и возможнось продать свои товары, а на вырученные деньги купить что-нибудь нужное.

Люшо — маленький городок, обособленный высокими горами от всей остальной Сычуани. Он очень тибетский, но при этом сильно отличающийся от городков по ту сторону границы. Поля огорожены не колючими кустами, а глиняными заборами, и полей по сравнению с Тибетом очень много. Выпасов же почти нет. Дома явно выстроены земледельцами. В их конструкции видишь уже сходство не с палаткой кочевников, а с клановым сычуаньским домом-крепостью. Да и сами палатки резко исчезли. 

Мы решили зайти и купить чанга — слабоалкогольного ячменного кваса. Этот приятный напиток за пределами Тибетского автономного района редко где встретишь, хотя он выпускается промышленно в металлических банках, и его легко привезти хоть в Новую Гвинею. Китайцы в магазине удивленно смотрят на нас и жестами объясняют, что это — не то, что обычно пьют приличные люди. «Странный алкогольный напиток нецивилизованных тибетцев». Предлагают заменить «приличной» китайской водкой. «Вкусная, хорошая!» Так же странно китайцы глядели на нас в Тянь-Шане, когда мы разламывали чудесные румяные уйгурские лепешки, посыпанные кунжутом, вместо правильных, по их мнению, безвкусных мокроватых белых паровых булок.

«Китайцы от рождения консервативны и ненавидят любые изменения и усовершенствования. И в то же время они гениально адаптируются к чему угодно, и в любых обстоятельствах стараются действовать наилучшим образом. Наш повар был из Пекина. Когда мы вышли из Кандинга он думал, что не сможет приготовить нам без угля. Потом он думал, что ему не справиться, когда нет дров. Еще раз он сетовал, когда закончились овощи и яйца. Сейчас он приспособился готовить на ячьем аргале прекрасные обеды из муки, масла, баранины и сушеной репы (которую тибетцы используют лишь для корма скота)», — писал Эрик Тайхман, разведчик, путешествовавший по Восточному Тибету в 1922 году. Сейчас в Люшо выпекают паровые китайские булки. Грузовиками сюда завозят немыслимые в Тибете овощи и даже скоропортящийся виноград, не говоря уже о кексах в вакуумной упаковке, «разводной» лапше и других продуктах длительного хранения. Все это вместе должно создавать для китайцев, заброшенных в этот медвежий угол, ощущение дома, и пользуется неизменным спросом, в отличие от тибетского свежего йогурта в деревянных кадушках, ячьего мяса и натурального сливочного масла.

Рынок в Люшо

Мы привлекаем внимание, но не так много, как было в Цзадо

Янцзы — не просто полноводная река. Она древнее, чем горы вокруг, и по мере их роста она успевала углублять свое ущелье. Поэтому около Янцзы даже пологие хребты обрываются непроходимо крутыми склонами. То же самое происходит в среднем течении любой реки на восточной окраине Тибета. Лишь в верховьях долины широкие и склоны — относительно пологие. Тамотсу Накамура, известный альпинист и исследователь, называет эту местность Страной глубоких ущений. В 1990-х годах он даже открыл здесь несколько неизвестных ранее крупных вершин. А полностью эта страна не исследована до сих пор, учитывая еще и то, что иностранных исследователей не пускают в префектуру Чамдо.

Из Люшо вниз по Янцзы никакой дороги нет. Главный путь — разбитая сельская дорога на Кандинг по склонам Пандиттага («Хребта Ученых»). Но если мы поедем туда, то нам придется сделать крюк по пути в Дэгэ и снова пересекать высокий перевал Чо-Ла, где мы уже были в 2010 году. Кроме того, по асфальту рядом с грузовиками ехать неинтересно. Лучше мы попробуем поехать прямо в Дэгэ по крутым горам восточного берега Янцзы. Как раз там мы нашли на спутниковых снимках до сих пор никем толком не описанную колею через перевал Си-Ла (4640, хребет Цяоэрщань).

Сразу после Люшо грунтовка круто поднимается в горы на тысячу метров. Она пересекает один за другим множество мелких притоков Янцзы. На каждом из них стоит деревенька, а вокруг — зеленые террасы полей. Собаки здесь, в отличие от Тибета, мелкие и неагрессивные. И их для сохранности огородов почти всегда запирают. Ущелье Янцзы отсюда выглядит как глубокий провал между очень похожими горами на левом берегу, в Сычуани, и на правом, в Чамдо. Разница лишь в том, что рядом с нами лес давно вырублен, а в Чамдо на той же высоте крутые склоны покрыты пушистыми вековыми елями. Где-то над ними уже собираются тучи. У нас еще солнечно, но очевидно, что через час и здесь будет буря.

Поля на выезде из Люшо

Как только дорога начинает взбираться на склон, вокруг появляются террасные поля

 
Все более-менее подходящие склоны разбиты на террасы

В Цинхае огромные пространства используются для пастбищ, а в Сычуани процветает сельское хозяйство: здесь засеяно любое плоское место

Рядом с домами устраивают огороды

Глиняные дома напоминают те, что мы видели в Центральном Тибете

Террасные поля вокруг маленького села

За пару минут перед дождем налетает сильный ветер. Я забираюсь вверх на склон, чтобы найти ровное место для палатки. Быстро мы закатываем велосипеды на травяной луг, окруженный кустами дикой облепихи. Закрываем двойными пакетами от дождя наши мягкие и очень комфортные кожаные седла. Ставим палатку под первыми струями дождя. Мы еще разгорячены от езды. Несмотря на дождь и ветер, очень приятно быстро помыться в прозрачном холодном ручье. После этого сразу нужно залезть в палатку, чтобы не замерзнуть на ветру. Очень удачно, что ткань палатки хорошо пропускает внутрь солнечный свет, и внутри как в теплице скоро становится комфортно, несмотря на дождь и ветер снаружи. Буря не продолжается долго. Снова выходит солнце, и мягкий луг быстро высыхает.

В палатке всегда уютно, особенно, когда можно посмотреть мультик про крокодила Гену

После дождя облака плывут над Тибетом

Карантин

6 сентября

Дороги в Сычуани в худшую сторону отличаются от тех, что были в Цинхае. Мы прыгаем по кочкам и ямам

Даже на незначительных перевалах есть флажки лунгта

Лева рассматривает картинки, комментируя «коней ветра» и других знакомых персонажей

Село в типично сычуаньском стиле. Нижний этаж сделан из камня и глины, верхний — из дерева

Поле нескольких подъемов и перевалов дорога спускается к поселку Яньда. Вниз мы несколько часов почти не крутим педали. 

На подъеме к перевалу Си-Ла начинается лиственный лес. Склоны почти до самого верха заросли кустами. В долине стоит обычная черная тибетская палатка из шерсти. Но ее вход направлен не в сторону дороги как обычно, а наоборот. Тоня пошла туда попросить воды, но хозяин-тибетец жестом указал не подходить и проезжать мимо. В чем было дело, мы так и не поняли. То ли хозяин был просто нелюдимый, то ли в палатке траур, то ли кто-то болеет. А может быть, это означает чуму, которую в Тибете блохи передают от сурков к человеку. Бывает, тибетцы лечатся от нее самостоятельно и не обращаются в больницу из боязни, что всю семью госпитализируют, а скот в это время разбредется. Чтобы не заразить соседей, вводят собственный своеобразный карантин.

Тибетские молитвенные флажки подвешены на высоких шестах

Видимо, деревянное знамя победы

Километров через десять старая, но широкая отсыпанная дорога с километровыми столбами и полуразрушенным дренажными канавами заканчивается в тибетском поселке. В центре находится деревенский магазин. Он устроен так. Окно первого этажа дома снято и проем забран решеткой. Внутри комнаты стоят полки и мешки с продуктами. Продавца нужно громко позвать, он выглянет на балкон на втором этаже, поймет, что пришли покупатели, и спустится. Пока все это происходит, тибетцы, проходящие мимо нас, останавливаются и начинают на нас глазеть. Наибольшее внимание привлекает Лёва, который теперь бегает по «прилавку», держась за решетку. Мы переливаем китайский консервированный компот с клубникой для малыша в его бутылочку прямо у магазина, а стеклянные банки оставляем. 

Тибетцы разглядывают Лёву, который делает покупки в магазине

Угостили малыша чупа-чупсами

Тибетцы показывают нам дорогу на перевал Си-Ла. Это узкий и плохой грейдер вверх по долине. Подростки лет 12 на мотоциклах следуют за нами, делая вид, что просто едут по своим делам. Стоит нам остановиться в поисках места для кемпинга, они тоже делают вид, что у них запланирована остановка. Очень вероятно, что они придут за нами на стоянку и будут глазеть весь вечер, поэтому я совершаю хитрость. Около невзрачной развилки я останавливаюсь и спрашиваю их, куда они направляются. Они показывают вперед по главной дороге. «Окей, а нам сейчас вбок, до свидания и всего доброго!» На другой стороне реки среди влажных кустов растет много спелой и красной, но водянистой и безвкусной клубники. Долго пытаемся разжечь костер из полусырых дров.

Гостеприимная семья тибетцев гонит мимо нас нескольких яков и предлагает переночевать в их доме, но наша стоянка уже готова и мы, поблагодарив, отказываемся. В отдельной палатке, как правило, спать комфортнее, чем в одной комнате с многочисленными жителями тибетского дома. Кроме того, в палатке чище, а сшитый мной трехместный спальник не дал нам замерзнуть ни разу за все три месяца путешествий.

Ключевой перевал

7 сентября

Дорога становится крутой и разбитой. Ехать тяжело. Вокруг еловый лес и заросли красно-желтых кустов. В Сычуань приходит осень. Налетает небольшая туча, но дождь быстро проходит. Мы на перевале Си-Ла, последней загадке маршрута из Нангчена в Дэгэ. Дальше — длинный спуск по долине до соединения с асфальтовым шоссе, и завтра мы будем уже в городе.

Дорога на перевал Си-Ла

Еще в прошлом походе у нас завелось выражение «сычуаньские дороги»: грунтовые, с ямами, кочками и глубокими колеями

Зато какая красота вокруг

Перевал Си-Ла

Дорога вниз хуже, чем был подъем. Крупные камни, многочисленные броды через реку. Эта колея соединяется с дорогой примерно такого же рода с перевала Лима, но после этого становится не лучше, а еще хуже. Теперь на ней разъезженные глинистые колеи, где легко может намертво забуксовать даже грузовик. Во многих местах вообще нет дороги, и каждый едет, кто где горазд. В других топкая глина укреплена вручную набросанными поверх крупными угловатыми камнями. Может быть, машинам это позволяет не провалиться, но на велосипеде явно легче ехать прямо по глине, чем по ним.

Спуск с перевала Си-Ла

Вдалеке показался снежный массив Чо-Ла (максимальная высота — 6245 м, по карте Генштаба)

Вот что мы называем по-настоящему сычуаньской дорогой

По карте мы думали, что остановимся в хвойном красивом лесу, но он сохранился только на крутых склонах, и в нем нет ни одной ровной площадки. Ставим палатку в зарослях у реки под обрывом.

Две пятилетки строительства

8 сентября

Проезжаем большое село. Здесь стоит монастырь и множество домов, построенных из половинок бревен для экономии материала. 

Местные жители совершают ритуальные обходы вокруг ступ

Долина скоро выйдет к главной дороге Манингэньго — Дэгэ. В низовьях притока китайцы построили завод по производству щебня и строительного камня. Русловые отложения выгребают экскаваторами. Гремит камнедробилка. Дорога разбита тяжелыми грузовиками. Грязь и неприятно.

А на главной дороге теперь идеально ровный асфальт. Она змеится через впечатляющее ущелье с очень крутыми бортами, много раз пересекает бурную и красивую реку. Мы летим, почти не крутя педалей.

Идеальный асфальт

Около дороги из скалы высечена многометровая статуя Будды в полный рост.

На другой стороне реки — монастырь и ступа с нетипичными для Тибета нарисованными глазами.

Неподалеку ступа совершенно другого вида

Повсюду натянуты флажки

В Дэгэ, как и в прошлый раз, стройка. Гостиницы в Сычуани, оказывается, вдвое дешевле, чем в соседнем Цинхае, но примерно в полтора раза дороже, чем они были здесь в 2010 году. Китайские кафе невзрачны, но готовить здесь умеют на все сто процентов. Заказать блюдо, не зная китайского, конечно, непросто. Нужно отвергнуть меню с непонятными иероглифами, а вместо этого зайти на кухню и показать на баклажаны, картошку или любой другой понравившийся продукт. Повар предложит приготовить из него какое-то блюдо, показав на дополнительные компоненты. Дальше можно попросить ткуть пальцем на это блюдо в меню, чтобы узнать цену, но тут все предельно просто: любые овощные стоят 15 юаней, тофу — 20, овощи с мясом — 25-35. Словом, мы доехали и снова отдыхаем и развлекаемся!