Долины для звездочетов. Вдоль Китайского Тянь-Шаня

Попасть в середину Китайского Тянь-Шаня непросто. Но если удастся, то увидишь Юлдуз – широкую межгорную впадину, где ровно как в степи и красиво как на картине. Как перейти реку с велосипедами, кто водится на заповедных болотах и откуда в пустыне лазерное шоу. Продолжение наших приключений в Китайском Тянь-Шане.

Это продолжение цикла рассказов о велопоходе по России, Монголии и Китаю в 2015:
1. Между двух озер, или На велосипедах от Байкала до Хубсугула
2. Трое против ветра: на велосипедах в глубь Монголии
3. Ливень в пустыне. От Хангая до Монгольского Алтая
4. Китайская дорога в монгольском космосе. Через Монгольский Алтай в Джунгарию
5. На велосипедах с арбузом в рюкзаке. Из Джунгарии в Китайский Тянь-Шань
Все написано нами в соавторстве.

Застава

31 июля

Навстречу нам по дороге – запыленный немец-велосипедист. Говорит, собирался ехать через Малый и Большой Юлд́уз в сторону казахской границы, но на развилке в Балунтае — застава. Его остановили военные, записали в журнал и в сторону Юлдуза не пустили. «Мейо! Гражданским нельзя!» – люди в форме были непреклонны. «Обидно! Но что делать, поеду обратно в Урумчи, а потом в Казахстан на поезде», – поделился он своими новыми планами.

Странно, что в сторону Юлдуза не пускают: в интернете много фотографий из этих мест. Возможно, что-то изменилось за последний год. Мы тоже спланировали маршрут как раз по этим долинам, и оставшиеся километры до развилки размышляем, как его перекроить. Ничего умного, кроме экстренного завершения в Корле, в голову не приходит. Ох уж эти милитаристы!

На развилке – обычный для Китая полицейский пост. Нами никто не интересуется. Ускоряемся, сворачиваем по долине Богдан-Ѓола и добираемся до первого поворота, чтобы нас уже не было видно с поста. Прислушиваемся, нет ли звуков погони. Кажется, все спокойно!

Мы хотели пополнить в Балунтае запас продуктов, но после встречи с немцем передумали покупать рис на глазах полицейских. Отъезжаем подальше от непредсказуемой заставы и вместо полноценной раскладки довольствуемся двумя арбузами, дыней и яблоками, купленными за околицей на разъездном торговом грузовичке.

В середине дня устраиваемся под деревом на берегу реки, разрезаем и съедаем сладкий и прохладный арбуз. Целиком. Не повторяйте нашей ошибки. Ехать вверх после этого почти невозможно. Весь остаток дня – мучение. Арбузные излишества хороши вечером, на теплых после заката камнях, когда большая луна поднимается над темными хребтами Тянь-Шаня и серебрит воду бурных ручьев. 

«На что похож рисунок на Луне? Может, это крокодил или попугай?» – спросила Тоня у Лёвы. «Это грузовой мопед!» – уверенно ответил он. (Грузовыми мопедами Лёва называет трехколесные мототелеги, распространенные в Китае).

В палатке мягкий спальник обнимает и убаюкивает уставшего малыша, а мы сидим рядом, потушив фонарики, разговариваем и всматриваемся в бархатные силуэты гор.

День комбайнёра

1 августа

Дорога через Малый Юлдуз, по-моему, никакая не стратегическая и не закрытая. По ней едут вполне гражданские дальнобойщики, легковушки и комбайны, выкрашенные в веселые цвета. Последние пользуются несомненным вниманием Лёвы. Слова «комбайн» и «комбайнёр» – самое частое, что слышно из детского кресла. Обычные грузовики, самосвалы, автобусы и джипы уже надоели юному велопассажиру.

Мы поднимаемся к перевалу Уластай (3242 метров). Становится холоднее и ветренее. Магазинов нет, а раскладку уже давно пора пополнить: на дынях далеко не уедешь. Незадолго до перевала – несколько юрт-столовых, в которых нам предлагают невдохновляющий обед из нескольких видов лапши с несколькими видами мяса (выбирайте, что хотите!). Пытаясь понять, нет ли чего-нибудь другого, мы случайно оказываемся в складской юрте. Хозяева согласны продать любые припасы: картофель, капусту, лук, макароны, сливочное масло или йогурт.

Нагруженные, едем дальше. Пасутся яки. В поисках места для стоянки плутаем с велосипедами на заливных лугах под перевалом. Лёва подгоняет: он проголодался и готов есть картошку хоть сырой. Наконец останавливаемся в полукилометре от дороги. Стоянка наша похожа на пчелиные соты: на склоне сделаны террасы – каждая как будто под небольшой дом, и разделены насыпями. Строительного мусора нет. Похоже, кто-то выровнял площадки для деревни, а строить раздумал.

С трассы наш бивак виден, но местные кочевники не любопытны. От дождя и холода прячемся в палатку, где в любую погоду уютно и гораздо теплее, чем снаружи, как будто двойные стены сделаны не из похожей на пергамент полупрозрачной нейлоновой силиконки, а из толстых бревен. Крупные капли не стучат, а лишь шепчут по покатой крыше палатки.

Малый Юлдуз – степь среди гор

2 августа

На пологом перевале Уластай ветер такой, что чуть не сдувает велосипеды. Вдоль дороги стоят заржавевшие и покореженные ветрозащитные щиты: автомобили тоже сдувает. Лёвина панама под меховой оторочкой капюшона и велосипедным шлемом смотрится как зюйдвестка.

Сверху стоит об́о, огороженное забором. Обочина сплошь занята машинами. И водители, и пассажиры вылезают, обходят обо по кругу и в знак почтения оставляют подношения. Они выливают вино из бутылок и щедро рассыпают зерно и конфеты. Редким птицам не одолеть и десятой части этого продуктового склада. Вокруг гниют горы еды.

Лёва еще в Монголии привык бегать вокруг обо. Когда малыш пошел на пятый круг, с догоняющей его Тоней поравнялась казашка и завела разговор на английском. «Место это святое, мы его обходим по многу раз. А вы откуда? Сколько лет ребенку? Один или еще есть? Трудно вам с ним путешествовать?» – типичный разговор с незнакомым человеком. Но в Китае так редко слышишь английскую речь, что первые несколько секунд недоумеваешь. Обычно мы общаемся на смеси нашего скудного китайского, компенсируя недостаток слов мимикой и жестами. Как это выглядит, мы описали в статье Как путешествовать в Китае без знания китайского языка, а с 2011 года еще добавился переводчик в телефоне.

«Юлдуз» в переводе с узбекского, киргизского и казахского – звезда. 

Летим вниз по асфальту. Ветер стих. Впереди широкая межгорная долина Малый Юлдуз, которая где-то за горизонтом переходит в Большой Юлдуз. Обе бескрайние «звездные долины», окруженные оледеневшими тянь-шаньскими хребтами и поднятые на высоту больше двух километров, с давних времен известны как хорошие пастбища. А еще это огромный водосборный бассейн. Воды, стекающие из-под ледников Тянь-Шаня, собираются в реку Хайдык, которая прорывается на юг в Таримскую впадину. Раньше эти воды питали реку Кончедарья и заканчивали свой путь в таинственном блуждающем озере Лобнор. С середины ХХ века вся вода расходится для орошения бесчисленных полей Тарима, а Лобнор пересох до дна.

У перевала Уластай

Крашеные отары

Верховья Малого Юлдуза. Домики справа от дороги – неуютные столовые и магазины для дальнобойщиков и туристов.

Между двумя юртами натянута веревка, на которой сушится мясо. В отличие от Монголии, здесь распространены юрты с тамбурами.

Дорога вдоль Малого Юлдуза очень оживленная. Куда все едут через эти горы? Чтобы увидеть нетронутую природу, мы хотим свернуть в одну из узких боковых долин к северу и подняться к ледникам в горы Кельд-Ула. Но в каждой долинке, похоже, какая-то шахта. Туда тянутся грунтовки, по которым ездят самосвалы.

На юге над серединой Малого Юлдуза висит горячее марево. Туда тоже уходят пыльные дороги. Какие из них тупиковые, а какие сквозные, мы не знаем. Ориентирование – как в Монголии: везде ровно и везде можно ехать без дороги. Главное – не встретить непроходимый брод.

У рукава реки Серкельде, больше похожего на ручеек, мы ставим лагерь. Равнина пологая, ни одного перегиба, и для того, чтобы нас не было видно с дороги, от нее нужно отъехать, кажется, километров на 20. Впрочем, даже километра хватает, чтобы не было слышно шума машин и воцарилась идиллия.

Серкельде, как и другие реки на звездной равнине, растекается на протоки, расстояние между которыми порой достигает десятка километров. Бывает, что две протоки одной реки потом не соединяются, а впадают в разные реки, вытекающие из соседних ущелий. В конце все они неспешно вливаются в Бага-Юлдуз – главную реку, построившую и выровнявшую эту долину. Она и сама то течет единым руслом, то образует целый букет проток.

Малый Юлдуз

Дорога хорошая, но оживленная

На юге широкая степь

Со всех сторон она огорожена тянь-шаньскими хребтами

На велосипеде по целине

Ручеек змеится по пологой лужайке среди короткой зеленой травы. Уже в пяти метрах – трава желтая и пожухлая. Лёва сразу оценил комфорт: можно играть по щиколотку в воде и бегать по мягкому лугу, пока не зайдет солнце и не станет холодно. Тогда мы спрячемся в палатку, а наутро на ней выпадет красивый иней.

Вечер в степи у ручья

Орлан-белохвост

Брод в песках

3 августа

Мы пытаемся подняться в горы по Серкельде. На входе в ущелье стоит шахта, а в поле рядом с ней – сотня военных грузовиков. По одному они начинают взбираться в ущелье, поднимая пыль. На леднике, видимо, учения, все хорошие места будут заняты оливковыми палатками и мусором. Возвращаемся.

Главная дорога поднимается к перевалу Адункур, а мы сворачиваем на Арасан и Баян-Булак. На развилке можно купить не только еду, но и пополнить запас бензина. Заправка, правда, отказывается продавать бензин в мои пластиковые бутылки. Наливают в железную лейку, я выхожу c ней к полицейскому посту на шоссе и аккуратно наполняю нашу тару. В это время Лёва изучает полки в продуктовых магазинах. «Мне печенье в виде кубиков и йогурт с красной ягодой», – просит он, имея в виду чак-чак в брикетах, из которых удобно строить дома и башн, и йогурт с китайским фиником. Продавцы долго пытаются сфотографировать его на телефон, но он ловко прячется среди стеллажей.

Дорога на Баян-Булак тоже из идеального асфальта, но не такая бойкая. Нас больше не обгоняет по два самосвала за раз.

Арасан – маленькое село на краю большого кочкарного болота на разливе реки. На зеленой траве пасутся верблюды, вдалеке видны журавли. Небольшой останец, торчащий в болоте, стал сакральным местом. Он увешан разноцветными флажками и превращен в обо. Рабочие делают к нему мощеную тротуарной плиткой дорогу, смотровую площадку и стоянку для туристических автобусов. Необычная и изобильная природа болот привлекает китайских отпускников. Но они лишь проедут по дороге и постоят на краешке болота перед ночевкой в Баян-Булаке — бывшем глинобитном уйгурском райцентре, превратившимся в город отелей. Сейчас среди китайских ресторанов и магазинов там с трудом найдешь уйгурские.

Разлив у Арасана. Собаки чередуют охрану отар с охотой на водоплавающих птиц.

Табун верблюдов

Гладкий и неинтересный асфальт нам надоел. «Мост через протоку! Поехали туда!» – предлагает Тоня, и по глинистой колее мы устремляемся в холмистые дюны. Пейзаж вполне пустынный: в углублениях – зеленые полянки, а между ними – невысокие, но частые холмы, которые загораживают и цивилизацию, и даже горы. Одиночество и безграничность: кажешься себе одновременно маленькой пылинкой в пустыне и квинтэссенцией всего сущего. Неописуемое, неповторимое ощущение. Такой ландшафт не променяешь ни на богатые дворцы тропических лесов, ни на строгие чертоги севера, ни на большие возможности в мегаполисе. Может быть, именно уединение в пустыне пророки Ближнего Востока трактовали как разговор с богом.

Наша сегодняшняя пустыня – это не величественный Такла-Макан: до противоположного края долины по прямой – не больше десяти километров. Мы постараемся пересечь главное русло и оставшиеся протоки Бага-Юлдуза и выехать на проселочную дорогу по южному борту долины.

Беспорядочные холмы из глины и песка

Глинистая колея между протоками Бага-Юлдуза

Петляющая колея заканчивается у подвесного пешеходного моста через протоку. На бархане стоит удивленный велосипедами верблюд. У его хозяина мы пытаемся выяснить, куда ведут тропы от моста и по какой надо ехать, чтобы попасть на другую сторону долины. По жестам и мимике понимаем, что тропы – лишь до выпасов среди проток. Дальше мостов нет, и пересечь главное русло нельзя. 

«Не возвращаться же! Сначала все разведаем», – решаем мы и двигаемся к следующей, возможно, последней протоке. Кажется, с таких разговоров начинались все наши приключения. Дюны становятся зеленее. Встречаются овечьи следы. Тропа заканчивается у другой юрты на берегу. Дети смотрят так, как будто у нас зеленые рога и оранжевые хвосты. Женщина знаками объясняет, что реку пересечь можно. Здесь воды по плечи, а ниже по течению есть места по пояс. Машет рукой куда-то на запад.

Дети-казахи

По тропе мы приезжаем к ровному прибрежному лугу. Мутная светло-серая река быстро, но без перекатов течет в глинистых берегах. В русле виден намытый островок из песка и глины. Тоня и Лёва остаются на берегу, а я босиком и с палкой иду на разведку. Воды в глубоком месте чуть выше, чем по пояс, дно глинисто-каменное, умеренно рыхлое. У берегов и особенно вокруг островка – топкие места. Нога глубоко погружается в песок. Островок тоже рыхлый, но ноги проваливаются несильно, если не стоять долго на одном месте. В целом, перейти можно. 

«Паша пошел в реку стирать брюки», – комментирует с берега Лёва.

 
Чтобы не снесло течением, мы полностью разгружаем велосипеды, и я переношу их на плече по одному, не погружая в воду. Затем в два этапа – вещи: сначала упакованный рюкзак, потом второй рюкзак, полностью набитый подвесными баулами, снятыми с велосипедов. Тоня с Лёвой в «мандуке» перешли реку вместе со мной «стенкой». Всего я ходил через реку туда-сюда пять раз (включая разведку). Пока стоишь на берегу, ветер охлаждает мокрые ноги. Потом заходишь в реку и кажется, что в воде теплее.

Похоже, это последняя протока. Дальше луга постепенно повышаются. Ставим палатку около солончака в невысокой зеленой траве в низине, немного защищенной от ветра. Вокруг никого. Мы пытаемся, не снимая, высушить намокшие брюки, напоминая самим себе тибетских монахов, практикующих «тумо» – внутреннее тепло. Лёва сооружает из чак-чаковых кирпичей загоны для овец и верблюдов.

Кемпинг на берегу Бага-Юлдуза

Журавлиное озеро

4 августа

Поднимаемся по лугам и выезжаем на проселочную дорогу. Это всего лишь колея для пастухов, дальнего транспорта здесь не бывает. Она спускается в каждый овраг, переезжает вброд ручейки. С двух сторон – пастбища, от которых дорожка отделена проволочными заборами. Едем будто по коридору. Странное чувство: машин нет, людей тоже, но дикости недостает.

Заброшенная землянка в степи

Степные расстояния

Едем по коридору

Казахи хотят сфотографироваться со мной. А чего хочет Лёва? Явно не стоять спокойно. 

С полупустым рюкзаком

Лёва в зюйдвестке

Семейный обоз

Юрт становится больше. Нас догоняют двое на лошадях и объясняют, что лучше нам вернуться по ближайшему капитальному мосту на главную дорогу. Но впереди будет еще один мост сразу после Баян-Булака – мы видели его на спутниковом снимке. Туда и поедем: путь среди зеленых пастбищ гораздо приятнее, чем по шоссе.

Юрты пастухов

Перед Баян-Булаком долина Бага-Юлдуза сужается, колея поднимается на широкую террасу, отделенную от реки холмом. На ней – озерцо, берега которого зарастают травой. По мочажинам парами бродят высокие и стройные серые журавли. Плавают буроголовые чайки. Дерн берега мягкий и упругий. Ходишь вокруг палатки, земля гудит: «бум-бум-бум». Если подойти слишком близко к краю, чтобы зачерпнуть воды, плавучий берег проваливается, и оказываешься на песчаном мелководье (по колено).

Некоторые пастухи живут на пастбищах без семей, и им хватает маленьких холостяцких юрт, похожих по размерам на палатки. 

Болото для туристов

5 августа

Баян-Булак не на пустом месте превратился из захолустного уйгурского райцентра в популярную достопримечательность. Равнина рядом с ним занята обширными болотами и заливными лугами, на которых до сих пор богатая фауна. По этому поводу по краю долины построили автобан, по которому сотни автобусов в день ездят до ближайшего «лебединого озера» и обратно. Дорога идет по глинистым холмам вдалеке от болот. Вокруг – ни былинки. У моста через Бага-Юлдуз – парадная арка заповедника, похожая на гибрид концертного зала с космолетом. На обратном пути туристов подстерегает варьете под открытым небом: в воображаемом лагере кочевников устраивают лазерное шоу и выступают малые народности. Российскому «чуду света» — Большому Васюганскому болоту – и не снилась такая слава. 

Баян-Булак. У реки сохранились старые уйгурские дворы и глинобитные дома. Вдоль центральной дороги множатся туристические отели. Стройные ряды юрт – это «этнические гостиницы» из бетона. 

Автобусная экскурсия Баян-Булак – «Лебединое озеро». Все включено.

«День рождения Чингисхана» (катание на лошадях у туристической автостоянки в Баян-Булаке)

Место проведения лазерного шоу

Осветительная установка, стилизованная под телеги

Если не садиться в туристический автобус и не ехать по основной дороге, то в заповеднике пусто. Лишь пара крошечных поселков на широкой равнине. Почти сразу мы покидаем асфальт и направляемся по азимуту в сторону заливного луга. Вокруг какие-то заброшенные поля. Вдалеке лают собаки. Колея идет вдоль разрушенного пустого арыка. Холмы постепенно понижаются. Скатываемся с последнего глинистого обрыва прямо на бескрайний заливной луг. Мы немного объезжаем окрестности, они более-менее одинаковые: высохшие болотные кочки, кое-где засоленные. Бурые водоросли заполняют мелкие лужи. Ставим палатку на берегу мелкого, по щиколотку рукава Бага-Юлдуза. Приближается гроза. Вид здесь широкий как в Тибете, и атмосферные явления очень зрелищны. 

Заливные луга в Баян-Булаке

Перед грозой я успеваю пробежаться между рукавами реки, шлепая мокрыми велокроссовками. Вокруг приятно и совершенно нет мусора, но птицы опасаются людей. Наблюдаю издали за такими же серыми журавлями, как и в предыдущий вечер, но более пугливыми. Как нагруженный самолет, надо мной низко пролетает большой баклан с крючковатым клювом.

Большой баклан

На горизонте виден южный хребет Тянь-Шаня

В Баян-Булакских болотах Бага-Юлдуз втекает в реку Хайдык, которая затем по узкому ущелью прорывается на равнину

Грозу пережидаем в палатке. Она заканчивается около 11 вечера, и вдруг мы слышим какие-то звуки, которых точно не должно быть на болоте. Похоже на гул воды в горной реке. Вылезаю из палатки, оглядываюсь. А это лазерное шоу началось. До города 15 километров.

Стрекоза в тумане ранним утром

Продолжение: Зачем велорюкзаку лямки? На двух колесах и пешком по Китайскому Тянь-Шаню