Глава 10
в которой мы не пересекаем границу с Пакистаном, но заглядываем туда, в которой нам приходится побывать в музее боевой славы, в которой мы встречаем истинных ариев и выясняем, сколько абрикосов в состоянии съесть человек.
1 августа
Ладакх соединен с остальное Индией двумя дорогами — Манали-Лех и Шринагар-Лех, и вторая как раз проходит через Каргил. И если для путешественников это еще один удобный способ попасть в столицу буддийского княжества, то для индийцев — это, в первую очередь, возможность защищать север страны. Шоссе из Шринагара начали строить в 1962 году после индо-китайского пограничного конфликта, и до 1974 оно было закрыто для всех, кроме военных. В 1999 во время Каргильской войны именно по нему привозили войска и снаряжение. Сегодня по шоссе номер 1 (так назвали дорогу Шринагар-Лех) тянутся бесконечные военные грузовики оливкового цвета. Они завозят продукты и материалы в военные части Ладакха на всю зиму, когда эта область окажется отрезанной снегом. Немногочисленные автобусы с укачанными сонными пассажирами пробираются в столбах пыли. Они должны пропускать военные колонны и, бывает, большими группами стоят на обочине. Легковые автомобили поднимают стекла, а мотоциклисты, отдышавшись, чертыхаются и, наверное, еще долго будут вспоминать этот путь.
Каргил находится на притоке Инда, выше по течению великой реки стоит и Лех. Но всего в нескольких километрах ниже Каргила по течению находится Пакистан и главное шоссе — это ужасная дорога через перевалы Намика-Ла и Фату-Ла. Можно попасть в долину Инда и по альтернативному пути — через перевал Хамботинг-Ла вблизи границы с Пакистаном. Эта непопулярная дорога, вероятно, тоже была построена в стратегических целях, но сегодня по ней можно проехать и гражданским, если получить пограничный пропуск.
Утром мы прибыли в контору заместителя комиссара (deputy comissioner) — местный райком. Паша пошел бороться с бюрократическим монстром, а я осталась караулить велосипеды у входа. От нечего делать рассматриваю фотографии в холле: счастливые фермеры несут с поля большие мешки картошки, чиновники на торжественном приеме погружают в чашки чайные пакетики, посреди стола в аляповатой вазе стоят искусственные цветы, несколько человек обмениваются рукопожатиями, из-за забора выглядывают упитанные коровы. Рядом со мной двое служащих раскалывают камнем абрикосовые косточки на бетонной ступеньке крыльца. Подошли еще двое, потрясли райкомовское абрикосовое дерево, собрали спелые плоды и отсыпали мне целую горсть. Все проходящие мимо интересовались, куда я еду, одна ли я и где мой муж.
Паша тем временем продрался через стропила, расставленные в коридоре, — в конторе идет ремонт. В кабинете секретаря с утра — активная работа: высокий и широкоплечий военнослужащий получает какую-то печать в личное дело, секретари готовят бумагу о передаче неиспользуемой земли в аренду Индо-Тибетской пограничной полиции для строительства. Третье — наше заявление, и теперь мы можем ехать по этой пограничной дороге. «Только сделайте несколько копий пропуска».
Дорога к Хамботинг-Ла долго петляет по ущельям. Мы едем и едем, кажется, что от Каргила прошла уже целая вечность, но если оглянуться, то все еще видишь — хоть и далеко внизу — город с шумными базарами и вкусными лепешками из тандыра. Печет солнце, нам душно и жарко. Мы часто набираем воду в ручьях и поливаем голову и шляпу (а иногда и спину) — становится прохладнее, но ненадолго. В воду для питья добавляем ORS («регидрон») — невкусно, но помогает восполнять соли, теряющиеся с потом. Отдыхаем вблизи домов: в этой засушливой местности деревья растут только с искусственным орошением, а значит — рядом с деревнями. Низкие маленькие саманные дома окружены ярко-салатовыми заплатками полей, высокими тополями и притягательными абрикосами. Деревенские жилища выглядят уютнее и чище, чем каргильские, которые напоминают горьковские ночлежки.
Нам повезло — как раз был самый разгар абрикосового сезона. Поляны под деревьями, большие валуны и крыши домов, веранды и ступени — все было занято сушащимися на солнце абрикосами, а нежный, медовый аромат мы ощущали почти постоянно. Иногда мы собирали абрикосы, во множестве валявшиеся под деревьями.
На пути к Хамботинг-Ла — мало источников воды. Несколько раз мы просили воду в военных частях, а вечером наполнили все имеющиеся емкости из пересекающей дорогу реки, про которую здесь говорят «water point». Можно было бы и ночевать рядом с ней, но не в одиночестве: рядом — небольшое кафе и регулярно приезжают цистерны из поселков и военных частей. «Ребята, вы к перевалу? Подвезти?» — предложил помощь водитель одного армейского грузовика. «Спасибо. Мы сами», — хотелось проехать весь путь на велосипедах. На закате, когда по всей долине разнесся протяжный призыв муэдзина, мы остановились на ночлег незадолго до перевала.
2 августа
Рядом с ручьем — еще одно маленькое кафе. У открытых дверей микроавтобуса разминают затекшие ноги и кутаются в куртки девушки и юноши. Нам в отличие от них совсем не холодно, после вчерашнего зноя мы радуемся прозрачно-горной утренней прохладе. Сюда же привел свое стадо пастух: пока овцы пасутся неподалеку, можно выпить молочного чаю, перекусить и обсудить новости. Выбор блюд небогатый, да и дома, пожалуй, готовят вкуснее, но местные жители ходят сюда, чтобы пообщаться.
Нам хватило часа, чтобы подняться на Хамботинг-Ла (4056 м). Там оказался наблюдательный пост: несколько бытовок, огороженных забором, в которых живут стройные офицеры в синих тренировочных костюмах, шапках, натянутых на уши, и коричневых шарфах. В глазах — гордость, ведь они защищают родину, и немножко тоски по надолго оставленным семьям. Мы собирались подняться на соседнюю вершину — с нее должен быть сумасшедше-красивый-вид — и попросили у военных посмотреть за велосипедами. «Без проблем! Ставьте сюда, а сами заходите», — нам налили по стакану вишневого сока, который оказался гораздо вкуснее раствора соли.
Пока мы шли к вершине, я думала о том, как нас туда пустили с двумя зеркальными камерами и несколькими внушительно выглядящими объективами. На хребте — множество окопов и брустверов, а если бы у нас был бинокль, то можно было бы от начала до конца проследить тропу до следующего поста, который находится высоко в горах на противоположном склоне.
«Вы очень энергичные. Особенно барышня», — похвалили военные, когда мы вернулись. И снова позвали в гости, на этот раз на чай. «Это наш повар», — как бы намекая на что-то, сказал один из офицеров, махнув рукой в сторону гладко выбритого человека в камуфляже и рваных кроссовках. — «И он как раз недавно приготовил обед…» «Вообще-то мы не голодны…» — я попыталась отказаться, но напрасно: в углу уже звенели тарелками и раскатывали тесто для чапати, а в большой кастрюле бурлил дал, в который для пущего эффекта добавили две столовые ложки топленого масла. Керосиновая горелка постоянно гасла и плевала горючей жидкостью, и все по очереди ее поджигали. Под кроватью, на которую нас усадили, стояли стратегические запасы: сгущенка, баранина в соусе из чили, консервированные гулаб джамуны, остро-соленые овощи и джем. Нам постоянно подкладывали горячие чапати, а такого вкусного дала я, кажется, больше нигде не пробовала. Когда мы наконец вышли на улицу, велосипедов не было. Пока мы ели, пошел дождик, и офицеры отдали приказ спрятать их в кладовку, чтобы не намокли.
Во время спуска к Инду дождь усилился. Тяжелые капли били по вельветовым и бархатным каменным склонам, а мы очень торопились оказаться внизу — там теплее. Внезапно вода в тучах закончилась, стало жарко, и асфальт быстро высох. Мы стали часто останавливаться — то полюбоваться затейливой формой скал, то поднять абрикосы, сбитые грозой. За пару часов из машин на дороге — только три неповоротливых бензовоза.
Первый взгляд на Инд — и становится ясно, почему в этих местах живет так мало людей. Как здесь ходили до появления дороги, уму непостижимо. Бежевые, коричневые, с оранжевым отливом, цвета безе, молочного кофе, шоколада — вокруг только камни. До самой реки — одни скалы и валуны. И среди них люди как-то смогли поселиться: впереди виднелось несколько маленьких зеленых оазисов, со всех сторон плотно зажатых негостеприимным ущельем.
Приехав к Инду, мы оказались на развилке: налево — в Баталик (и дальше в Пакистан), направо — в Лех. Принять решение самостоятельно нам не дали: «Документики!» — позвали нас из военной части. Она называется в честь перевала Резанг-Ла в Ладакхе, который 18 ноября 1962 года рота Кумаонского полка индийской армии героически защищала от китайцев. Из 123 индийцев погибло 114. По примерным оценкам с китайской стороны погибло от 500 до 1000 человек, и Индия очень гордится этим сражением против превосходящих сил.
В военной части, куда нас позвали проверить пограничный пропуск, помещается музей. В нем собраны материалы о пограничных конфликтах в Кашмире и Ладакхе. Пока мы внимательно изучали фотографии с Каргильской войны и схему ледника Сиачен, на который в 1984 году покушались пакистанцы, тот же офицер, что минуту назад строго спрашивал, куда это мы направляемся и кто выписывал нам пропуск, принес чай и печенье. Угощение было аккуратно разложено на подносе, который он держал в руках все время, пока мы были в музее. «Берите-берите!» — настаивал он. «Куда вы сейчас едете? В Баталик! Туда нельзя! Отсюда — только в сторону Леха». — «Как нельзя? У нас же в пропусках написано: Баталик. Значит, можно», — настаивали мы. Последовал телефонный разговор с начальством, и в Баталик нас все же вежливо не пустили. Что ж, поедем в сторону Леха.
Утром мы еще слышали голос муэдзина и видели мечети. А первая же деревня на Инде была типично тибетской: белые домики с черной каймой вокруг окон и красной по краю крыши, молитвенные флаги и маленькие старые ступы. Eще одно подтверждение того, насколько труднодоступным и изолированным до самого последнего времени оставался этот район. «В долине живут арии! Смотрите внимательно», — напутствовали нас в военной части, и действительно: люди в деревнях были больше похожи на зеленоглазых и светлокожих европейцев, чем на индийцев. Их называют по-разному: дрокпа (вообще-то это общее название для тибетцев-кочевников), дарды (устаревший термин), арии (не больше, чем обобщение), и некоторые даже считают, будто они — потомки войск Александра Македонского. Если учесть, что большинство индийцев — потомки праиндоевропейцев (как и мы), то не так уж удивительно увидеть в Индии белых людей.
Снова въехали в абрикосовую зону. Там, где дорога проходила через деревни, мы двигались очень медленно: невозможно противостоять дурманящему воздействию абрикосового наркотика. Сладкие плоды — везде. Ими усыпаны деревья, они валяются на траве, на обочинах и даже в лужах. Бабушки носят ведра и корзины, заполненные абрикосами. Редкие машины, проезжая, давят оранжевые колеи. На крупных камнях сушится курага. Из домов пахнет абрикосовым соком. Единственное место, где абрикосов нет — в продаже. Их дают просто так: «Берите, нам не жалко! И сливу возьмите — она тоже вкусная!»
Недалеко от села Дха путь преграждает шлагбаум. Чем-то недовольный часовой, прогнав назойливую собаку, путавшуюся под ногами, забирает наши паспорта и записывает данные в тетрадку. «Сегодня в Лех едете?» — спрашивает он. «Конечно», — приукрашиваем мы, чтобы не отвечать на лишние вопросы. Километром после Дха ставим палатку: скоро стемнеет, а в этой долине было так мало подходящих мест для ночевки, что мы опасаемся ехать дальше. Воды набрали из колонки рядом с деревней.
3 августа
Поочередно проезжаем через деревни, населенные серо- и зеленоглазыми людьми с орлиным профилем, и через военные части. Рядом с вертолетной площадкой — бесчисленная армия старых топливных бочек и огромная стоянка бензовозов. В большом полевом госпитале — несколько корпусов-ангаров, а выше на склоне — крупная надпись «Indus healers» (чтобы враг ни за что не смог разглядеть на спутниковом снимке). Судя по объявлению на воротах там бесплатно оказывают медицинскую помощь, но для нас актуальнее кафе: можно купить холодный манговый сок и вкусные слойки.
Новая асфальтовая дорога проходит через несколько деревень, но огибает их по нижней границе, около реки. Раньше так низко никто не спускался, а сейчас берега Инда постепенно застраивают новыми бетонными зданиями, изредка попадаются даже магазины с дверями-жалюзи, повсеместно распространенными в Азии. В старых деревнях выше на склоне дома выглядят гораздо живописнее. Продолжаются абрикосы:
П: — Как ты думаешь, выращивают ли здесь рис?
Т: — Здесь же места нет!
П: — Да уж, все занято абрикосами.
Встречаются рисунки на камнях, некоторым из них — 6-8 веков (судя по табличкам), хотя выглядят так, будто деревенские дети нарисовали их месяц назад. Охотники, горные козлы — именно такую наскальную живопись искал здесь и в Занскаре французский путешественник Мишель Пессель. «Высокогорные пастбища вплоть до границы с Тибетом усеяны скалами, которые покрыты изображениями горных козлов», — утверждал он со слов тибетских кочевников. А в Занскаре ему рассказали, что новые изображения на скалы наносят до сих пор. «После охоты, — объяснил в ответ Цеван, — рисуют козлов в знак благодарности за посланную удачу. Этот рисунок посвящается Балабашену, богу удачи, хозяину стад и повелителю природы. Когда нам улыбнется удача и мы добываем козла, мы возлагаем его рога на алтарь богини плодородия Аби-Лхамо», — цитирует Пессель.
Проехав Халси и купив в этом довольно развитом поселке свежих овощей и лепешек на ужин, на полпути до Нурлы мы случайно нашли отличное боковое ущелье — узкое, без единого дома, и с минеральным источником. Никем не замеченные, мы свернули в него, и сразу пропал шум машин. Мы уже добрались до главного шоссе на Лех, и, остановись мы около дороги, рев моторов сильно бы нам докучал.
4 августа
Утром как будто закончилась блокада: дорога наполнилась всевозможным транспортом. Разноцветные грузовики, украшенные наивными надписями вроде «О Боже, помоги мне!», приветствовали нас гудением и громкими криками. Строгие водители военных колонн с достоинством кивали нам, а некоторые — должно быть, не по уставу — фотографировали на мобильные телефоны. Отряды энфелдистов — задрапированных в черные кожаные куртки и брюки, в высоких сапогах и массивных шлемах — пролетали мимо цепочками с одинаковыми интервалами между друг другом. Вереницы керосиновых цистерн на последнем дыхании плелись в горку. Джипы с нарядно одетыми тибетцами, не торопясь, как лайнеры, скользили по асфальту, а выехав на плохую дорогу, становились еще осторожнее. Появились таксисты с надписью «заказной» на лобовом стекле и иностранцами в салонах. Большая часть пути — очень хороший асфальт, но он то и дело чередуется с участками старой дороги, засыпанной песком, с колдобинами и камнями. Из-за этого машины замедляются, скучиваются, и ехать в этой гудящей, дымящейся и поднимающей пыль компании становится неприятно. Некоторые мосты — в аварийном состоянии: на шатких конструкциях висят откровенные таблички «Осторожно! Мост ненадежный!»
Перевал Ронга-Ла (3553 м) — ненастоящий. Дорога забирается не на сам хребет, а, объезжая узкое ущелье Инда, идет по очень широкой плоской террасе на 400 метров выше реки.
Прямо на перевале у нас лопается спица. Паша меняет ее на новую, а я пользуюсь паузой, чтобы отдохнуть и посмотреть, как за горизонтом пропадают маленькие точки машин, как быстро летят облака, виляя между кремовыми и коричневыми хребтами, как развеваются молитвенные флаги на одиноком столбе (тибетцы не оказывают псевдоперевалу большого почтения).
После села Нимму мы свернули на строящуюся дорогу вдоль реки Занскар — она обещала быть безлюдной и очень красивой. Читайте об этом в следующей главе.
Книга «Гималаи, Ладакх, Каракорум»
Глава 1. С низкого старта из Манали в Лахул,
в которой мы собираем чемоданы, сгибаем в бараний рог велосипедную спицу по колено в грязи под перевалом Ротанг, беседуем в Лахуле с пьяным индусом и доезжаем до конца асфальтовой дороги.
Глава 2. Акробатика и тяжелая атлетика: с велосипедом через Шинго-Ла,
в которой мы чудом избегаем возвращения в Манали, индийский сварщик приобретает абсолютно новый опыт, в которой мы заносим велосипеды на Гималайский хребет, а нас обгоняют лошади с навьюченными сундуками.
Глава 3. Человек с железным конем,
в которой мы приносим велосипеды в Занскар, знакомимся с феодальными обычаями и совершаем визит в ассоциацию женщин села Каргьяк.
Глава 4. Самое отдаленное княжество в Индии,
в которой мы изо всех сил стараемся охладиться, перестаем катить велосипеды и снова едем на них, показываем юным монахам, как ставить заплатку на колесо, попадаем в центральный город Занскара и находим новый путь в Лех.
Приложение 1. Буддийский монастырь Бардан-гомпа в Занскаре
Глава 5. Новая дорога в никуда,
в которой инженеры рискуют жизнью, из долины реки Занскар исчезают люди, мы находим погребенный под скалой бульдозер и узнаем, какая в Индии система мер и весов.
Приложение 2. Деревня Сани: 1000 лет в тибетской глуши
Глава 6. Выбираясь из песков Занскара, или Вверх, на Пенси-Ла,
в которой мы боремся с песком и ветром, покупаем походные продукты там, где их нет, идем в гости к тибетцам и гималайским суркам и забрасываем велосипеды на крышу пастушьего дома.
Глава 7. Массив Кун-Нун: на четырех ногах, на четырех колесах,
в которой мы лезем в ледяную воду, испытываем сандалии для хождения по леднику и оставляем следы снежного человека в цветочной долине.
Глава 8. Вода, разделяющая мировые религии,
в которой мы выезжаем из Тибета, разгрызаем мягкие булочки, а на нашу единственную ручку для записей появляется огромное количество претендентов.
Глава 9. Неспокойный Каргил,
в которой мы попадаем в область международного конфликта, ищем подходящий караван-сарай и знакомимся с чеширским тандыром.
Глава 11. Наперегонки со строителями, или Снова по закрытой дороге из Леха в Падум,
в которой мы заполняем белое пятно в атласе, дорога обваливается в пропасть, и мы разоблачаем тибетскую антигравитацию.
Приложение 3. Лех: город на перекрестке
Глава 12. На хвосте у верблюда,
в которой велосипеды скачут по Шелковому пути, а мы поднимаемся на хребет Ладакх, разоблачаем индийских топографов и зарываем еду в песок.
Глава 13. Река государственной важности,
в которой мы разгадываем бюрократические загадки, находим пустыню в горах, встречаем военного альпиниста-австопощика и снова не попадаем в Пакистан.
Какая красота... и как здорово снято! Супер!
Истинных арийцев только не хватает. Как-то они не желали быть в кадре, а я — деликатный фотограф.
Эх, а вот это и правда жаль.
В предыдущей главе были белые люди. Это в качестве компенсации:)
Жалко, что не удалось заснять арийцев. Фотографии великолепны!
Удалось, но в Каргиле, в предыдущей главе.
Спасибо!:)
Подскажите пожалуйста, как в Каргиле найти место, где вы делали пермит на эту дорогу через Хамботинг-Ла? Спасибо за замечательную книгу!
Мы не беремся сейчас точно описать дорогу. Каргил — небольшой город, вы без труда найдете deputy commissioner office, спрашивая совета у прохожих.
Спасибо большое, постараюсь. Каргил, путанный город.